вздохнул, закинул ребенка на плечо, как мешок, и пошел в кабинет одного из старейшин храма.
– Мастер Ишли, да будет милостива к вам Мать Сумерек, можно? – спросил он мужчину, прожившего по меньшей мере полвека, с поседевшими висками, потрепанными нервами и ясными ореховыми глазами. Половина правого уха отсутствовала, нос был сломан уже дважды. Окликнутый мужчина обернулся к Гору, поднялся и произнес:
– А, Тигла́т, ты вернулся. Да будет Кровавая Мать Сумерек на твоей стороне, проходи. Все успешно?
– Все хорошо, я все сделал, – ответил Гор. Когда он проходил мимо Ишли, последний в очередной раз засмеялся:
– Слушай, это ты все еще растешь или я уже ссыхаюсь от старости? Прежде я доставал тебе почти до подбородка.
– Вы и сейчас достаете, – ответил Змей. – Мои не шалили?
– Нет, все смирно. Ими занимается Ирэн.
Гор, он же Тиглат, кивнул – хорошо.
– Новенький? – спросил Ишли, подбородком указав на ношу Гора.
– Да, подобрал в Ясе.
– Понятно. – Ишли обошел Гора, посматривая на Бану с разных углов. – Экий тощий мальчонка. Талантлив?
– Живучая и шустрая.
– Девица? А по ней и не скажешь.
– Точно. Куда поселить?
– В третьем подземелье еще есть свободные комнаты.
– Пойду отнесу, – взглядом указал на Бану. – Придется о ней позаботиться, пока не встанет. До начала обучения она считается гостем.
Бану открыла глаза через пару дней. Вокруг было довольно темно. С непривычки девочка с трудом различала очертания предметов.
– Где я? – спросила она у сидящего рядом Гора.
– Это твоя комната. Раз уж ты проснулась, поешь.
Комната напомнила Бансабире фамильный склеп Яввузов – мрачно, без света, немного сыро. Одна разница – залы в танском склепе огромны, а в ее комнатке едва можно развернуться. Кроме кровати здесь была тумба и два стула. Хотя второй явно был лишним.
Гор принес еды. В следующие семь дней он выхаживал Бану. Примерно тогда девочка поняла, что не за горами зимнее солнцестояние, а значит, ей уже восемь. За это время ни разу Гор не позволил девочке выйти из комнаты дальше, чем по нужде, и ни одного человека она не видела, кроме него.
«Да и слава богам», – думал ребенок. Кого ей еще надо, если наставник оказался не только прекрасным воином, но и заботливым опекуном? И к тому же есть кров над головой, какая-никакая одежда на тумбе и, главное, тушеная утка – в животике…
На восьмой день ее пребывания все изменилось.
Вместо любезного приветствия Гор, ворвавшись в комнату, проговорил:
– Да будет милостива к тебе Мать Сумерек! – с грохотом швырнул к подножию кровати железо. – Вставай!
Девочка сладко потянулась.
– Го-о-ор, – зевнула она.
– Я сказал встать! – рывком скинул он ее с кровати своей огромной лапой. Перепуганный ребенок вскинул глаза. – Бери! – велел. –