дома ждет жена Валюша
Мне дома хочется сегодня провести остаток дня
Есть пирожки и лепет дочки слушать!
А тут снежина валит, и в кабине – как в мешке
Снег липнет на стекло – ни зги не видно
Под шлемом жилка бьется учащенно на виске
Не сесть пилоту с ходу будет стыдно!
Ни горизонта, ни земли. Снег красит все в одно
Слились в единое глаза, приборы, руки
А кто-то на земле, на этот снег смотря в окно
Зевает во весь рот сейчас от скуки
Мы сели, мчим по полосе, визжат истошно тормоза
Теперь на все земное смотришь по – иному
Ты видел бы, дружок, жены моей глаза
Когда меня с полетов долго нету дома
Открыты фонари. Я встал ногами на снежок
Рукой со лба смахнувши каплю пота,
Ему сказал устало – ты был прав, дружок
У нас действительно – «сидячая» работа.
Вначале было «Слово»!
Это было в те далёкие времена, когда документы печатали на примитивных «Ундервудах» со сбитыми буковками. И вот какой был случай.
На сборном пункте, куда съехались все желающие поступать в различные военные училища, большая масса юношей проходит очередную, последнюю перед посадкой в вагоны, комиссию. Большой зал, несколько столов, прием хирурга. За столами сидят не только врачи, но и врачихи, причем далеко не преклонных лет. Подходит твоя очередь, снимаешь трусы, поворачивают тебя то задом, то передом, засовывают пальцы в пах – ищут паховую грыжу и т. д. Не всякий юноша в семнадцать лет выдержит подобный эротический массаж перед лицом незнакомой женщины, тем более, что это лицо так близко от.…
Ну вот один юноша не справился с управлением и поднял свое орудие высоко в небо. Хирург его и по голове молоточком уже приударил, а он все стоит и гордо смотрит в небо. Тогда хирург дает парню пузырек с какой-то мазью и сочувствующе говорит – иди, головку намажь!
Через минуту в двери появляется …..напомаженная голова и сконфуженно произносит: – ну вот, намазал!
Хохот наших глоток стоял неимоверный!
Наконец отстрелялись с комиссией, вышли на плац на перекличку. С крыльца горластый прапорщик выкрикивает фамилии по алфавиту из длинного манускрипта. Подходят фамилии на букву «З», жду своей. И внезапно прапор громко и чётко выкрикивает на весь плац – Залупаев! Насторожились все, но не откликнулся, что характерно, никто!
Повисла мёртвая тишина! Прапор, не ожидая такого подвоха от своего списка, зачем-то встряхивает бумагу, внимательно вчитывается в строчки и, неуверенно уже, но так же громко, кричит на весь плац – Залупнаев!
Опять никто не отзывается, мы продолжаем про себя офигевать, кто-то прыскает, еле сдерживая смех, и тут из задних рядов доносится жалобный, с обидой, голос – Да ЗалуНаев я!
Хохот наших глоток стоял неимоверный!
В какое училище уехала эта чудная фамилия – не помню.
Как проходили барокамеру
Стоял очень жаркий, душный-предушный июльский день. Нас, группой из четырех человек, загнали на исследование в барокамеру.