в Белом Доме, с нетерпением ждут его приезда с подписанными документами, несколько экземпляров которых – на всякий случай, если Соня вдруг «потеряет» другие, – всё ещё лежат в его кармане пиджака и, кажется, обжигают ему грудь.
Чудовищно, что его дальнейшее безбедное существование напрямую зависит от каких-то закорючек его жены, которая никак не может расстаться со своим безоблачным детством и книжными, придуманными бездельниками-писаками, принципами, и стать, наконец, взрослой и самостоятельной женщиной.
– Я ошиблась, – повторила Соня. – Я снова ошиблась.
– Хорошо, дорогая! Не хочешь – не подписывай, – со странным спокойствием произнёс Фёдор.
Соня не поверила ушам: он не против?!
– В конце концов, живут же люди и без денег.
– Неужели нельзя вернуть твоё…
– Наше, дорогая! Наше! – еле сдерживая раздражение, прошипел Фёдор.
– Наше, – как эхо повторила Соня. – Неужели нельзя вернуть наше состояние каким-нибудь другим путём?
Соня на какое-то мгновение попыталась отмести любое, даже самое эфемерное, сомнение в его готовности оставить бредовые идеи преступного обогащения, не позволяя себе коснуться мечты даже тенью недоверия. Так хотелось какого-то чуда, ведь только оно сейчас могло спасти её от последующих безумств.
– Конечно, есть. И если ты советуешь им воспользоваться, я это непременно сделаю.
– Ну конечно же! – продолжала лететь на крыльях мечты Соня. – Конечно, воспользуйся. И я, наконец, выберусь из этого ада: откажусь от должности!
Но что-то в её сознании не складывалось, настораживало. И она вдруг поняла, что кубарем катится в пропасть.
– А что… Что это за способ? – пролепетала она чуть слышно, чувствуя, как сердце неумолимо сжимается тисками – ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– Вот ты всегда так! Сначала говоришь или делаешь, а потом только интересуешься: а надо ли говорить или делать? Ты, оказывается, не только наивная. Но, к тому же, и кровожадная… Делай! Я-то сделаю, а ты с этим как потом жить будешь? Или всю грязную работу поручишь мне? А сама благоразумно в сторонке постоишь, чтобы ручки свои беленькие не запачкать? Ты ведь у нас любишь чужими руками жар загребать.
– Ты о чём?! – побелела как полотно Соня.
– Да всё о том же – о пацанах. Жалко их, конечно… Но это единственный способ забрать у них наше кровно нажитое. И ты это прекрасно знаешь. Однако добровольно подписываешься под этим решением… Лучше бы документы подписала.
Соня схватилась за горло, словно ей нечем дышать. Да как он смеет ей такое говорить!
– Но и этого мало, – как ни в чём не бывало, задумчиво продолжал Фёдор. – Там ещё отец-алкаш… Хотя он-то уж точно не будет большой потерей для общества. Если только не вмешаются его дружки-собутыльники, с которыми он пропивает пацанячье двойное пособие по потере кормилицы. Кучеряво живут мужики!
– Ты хоть