Так, вопреки распространённому мнению, что казак должен быть обязательно полуграмотным и ездить на конях, среди них масса учёных, специалистов, журналистов, писателей. Но многие комплексуют по поводу создания казачьей партии. Такие отвечают: «Зачем нам партия, такого никогда у казаков не было. Казачество уже партия!». И это, к сожалению, говорит о слабом уровне политического развития – такие люди просто не понимают, что во власть придти сегодня можно только через партию, а без власти казаки обречены оставаться просителями.
Но всё же есть и такие казаки, кто понимает это. В частности, предприниматель В. П. Мелихов делал несколько попыток, затем пытался создать партию «Братство» казачий атаман Ю. С. Чуреков.
* * *
Воровсколесская неудача 1994 года вскрыла важнейшую и труднопреодолимую проблему – в современной этнической казачьей среде наблюдалось практически полное отсутствие глубинного общинного самосознания, присущего казачьему сообществу в досоветский период. А без жёсткого стержня традиционализма и казачьего обычного права невозможно было заставить работать ни функции общественной активности, ни функции общественного контроля. Налицо было проявление заложенного в 1917 году механизма расказачивания – культурной ассимиляции.
Но были, пусть и немногочисленные, примеры сопротивления культурной ассимиляции и преданию забвения своих духовных корней. В этом русле в 1994 году на территории московского храма Всех Святых на Соколе была установлена памятная плита выданным в Лиенце в 1945 году и казнённым казачьим атаманам, включая фон Панвица.
Очень непросто охарактеризовать процесс, официально названный «возрождением казачества». Бесспорно, потомки казаков дореволюционной России по праву преемников казачьего духа унаследовали казачье имя, но в целом общественно-политическое явление, которое получило название «российского казачества», таковым по содержанию своему не являлось. Казачьи организации по сути своей не имели преемственности от старой казачьей общины, не получили в наследство территориальную обособленность и правовую основу, закрепляющую юридически особенности казачьей жизни, как это было ранее. Ситуацию усугубило и массовое явление культурной ассимиляции, в ходе которой значительная часть потомков казаков или же полностью, или же частично утратила казачью самоидентификацию. В современных станицах, где ещё преобладает коренное население, в казачьих обществах состоят не более 15% жителей, остальные же, в лучшем случае осознавая свою принадлежность к казачьему роду, не желают принимать участие в общественных процессах, часто оправдывая свою пассивность тем, что якобы «казаки сейчас не те, что были раньше».
Оторванные от корней казачьей старины, казачьи организации, возникшие в начале 1990-х годов, представляли собой явление совершенно новое, не имеющее аналогов (кроме названий) в прошлом.
Нежелание