ему небезразличной, быть небезразличной хоть кому-то, я испытываю боль. Он, по крайней мере, мог показать, что благодарен, признателен за то, что я держала рот на замке. Он знает, что в ту ночь мог оказаться в полной заднице, если бы копы его обыскали, обыскали его машину, не скажи я им, что была одна.
Он говорит, что не употребляет тяжелые наркотики, и я ему верю. Я тоже их не употребляю. Мне довелось видеть, что они делают с людьми, как лишают их жизни.
В списке клиентов Деррика отборные паршивцы, и, хотя он никогда этого не показывает в общении с ними, он ненавидит этих «претенциозных дураков». Мне он говорит, что это бизнес, он просто дает им то, что они хотят, что они в любом случае смогут найти это в другом месте, поэтому почему бы именно ему не забирать деньги их мам и пап. Спрос и предложение. Они ищут его в школе или пишут ему эсэмэски, и он назначает место передачи. Они без вопросов платят ему, сколько он просит, и возвращаются за новой дозой.
Я никогда не спрашивала, откуда он знает райтеров, граффити-художников. Он тусуется с ними, но сам никогда не рисует. Думаю, ему нравится этот трепет, ощущение, что живешь почти на грани, когда на шаг опережаешь копов, бегаешь по ночам, оставляя послания красками. Это то, что меня в нем привлекло. Впервые за бог знает сколько времени я чувствую, что тут мое место. С ним я чувствую себя живой. С ним я чувствую.
– Привет.
Он бросает на меня беглый взгляд и улыбается.
– Привет, – отвечает он. – Что в школе?
– Знаешь, все по-старому.
Его сегодня не было. Он все еще учится в старшей школе, несмотря на то, что должен был выпуститься в прошлом году. Он пошел «по второму кругу», будет снова учиться в двенадцатом классе. Как правило, так поступают спортсмены, потому что хотят еще год поиграть в футбол и повысить свой средний балл, пересдав предметы, которые завалили. Но у Деррика были другие причины. Он хочет оставаться поближе к своим клиентам, проходить мимо них в коридоре, болтать с ними в обед и планировать передачу заказов на парковке. Он мелкий дилер. Никаких больших партий или чего-то слишком опасного. И он никогда не заключает сделки в школе. Он слишком умен для этого. В отличие от меня, он сдает все предметы, несмотря на то, что половину занятий пропускает. Деррик из тех людей, которым не приходится напрягаться. Ему все дается легко. Он получает то, что хочет.
– Меня сегодня поймали в комнате старушки, – сказала я. Я не рассказываю, почему я была там. Не говорю и о рисунках. О том, что один из них похож на мою стрекозу. – Так что мне теперь нужно помочь ей прочесть дневники ее отца.
– Да ну? – Его это явно заинтересовало. – Зачем?
– Она слепая. Не может сама это сделать.
Мы едем вниз по улице, направляясь к набережной. Деррик кусает нижнюю губу, хмурит лоб. Он думает.
Он тянется ко мне, сжимает мою ногу, а потом берет за руку.
Мы познакомились в прошлом году на вечеринке. Он старше меня на два года. Мы ходим в одну школу, но никогда не пересекались в коридорах. У меня был