об обстановке, которое у нас сложилось, когда нам позвонили, – говорит младший.
– Я понимаю. Нам помогли справиться соседи, – отвечает Йоахим, виновато жестикулируя и глядя на женщину, которая им позвонила. – Это Лина. Возможно, она немного преувеличила, вызывая вас.
– И как теперь?
– Теперь этот человек успокоился. Но все же он немного не в себе. Должно быть, пьяный или больной.
– Что ему было нужно? Может, он был чем-то недоволен? Счетом или обслуживанием?
– Нет. Он только зашел в кафе и перепутал мою любимую со своей женой: звал ее, кричал, хватал за руку…
Йоахим приглашает полицейских на кухню, показывает в сторону сидящего на табурете мужчины и осматривается в поисках Луизы.
– А где она?
Лина кивает на дверь, ведущую к запасной лестнице:
– Вероятно, поднялась на минутку за чем-нибудь наверх.
Йоахим поспешно поворачивается к полицейским:
– Пойду скажу ей, что вы уже приехали.
Луиза сидит на кровати, согнув ноги в коленях и обхватив их руками. Уткнувшись подбородком в колени, она выглядывает в свой любимый иллюминатор. И ее опять всю трясет. Йоахим садится рядом, обнимает ее за плечи. Она кладет голову ему на грудь, по ее щекам текут слезы.
– Я так испугалась…
– Я тебя понимаю, но все уже позади.
– Все, что он сказал, было так неожиданно…
– Он уже успокоился, да и полиция приехала. Они заберут его с собой и окажут ему помощь.
– Должно быть, у него не все в порядке с головой.
– Может быть, что-то не так с препаратом, который он принимает? Я слышал, что такое может произойти, если больные забывают принять свое лекарство или принимают не то, что им прописано. Пойдем-ка вниз, полицейским хотелось бы поговорить с тобой, прежде чем увезти его с собой.
Луиза кивает, вытирает слезы и поднимается с кровати. По ней едва заметно, что она недавно плакала. Все-таки она чертовски красивая и такая элегантная… особенно по сравнению с ним. Может быть, именно из-за нее он не мог взять себя по-настоящему в руки и начать работать. Мысль об этом часто появлялась у Йоахима в голове: писатель не должен жить в тепличных условиях. Да, это всего лишь клише, но, вполне возможно, оно правильное. Хемингуэй, Бликсен… все великие. Неразделенная любовь – единственное, что дает силы писателю. Когда ему было очень плохо, когда он был не в состоянии написать ни единой строчки, он даже задумывался над тем, чтобы отказаться от своего счастья с Луизой… Йоахим гонит прочь эту мысль. Это какой-то вздор. Само собой разумеется, человек может писать, даже если он живет с любимой женщиной.
На кухне по-прежнему спокойно. Один из полицейских разговаривает по телефону, держа что-то в руке. Фотографию? Второй тихо о чем-то спрашивает задержанного, а тот спокойно и понимающе отвечает на его вопросы. Трудно разобрать, о чем они говорят, но все происходит далеко не так, как Йоахим представлял. Луиза тоже стоит рядом и настороженно смотрит на них.
– Что здесь