не принимали гостей и не накрывали длинный стол. Гурни уселся напротив жены. На тарелке у каждого лежало по щедрой порции жареной пикши с морковью и брокколи. Гурни наколол на вилку кусочек морковки, поднес ко рту и понял, что не так уж голоден. Но есть продолжал. Он не слишком-то любил пикшу: она напоминала ему безвкусную рыбу, которую готовила мать.
– Ну как, загнала всех обратно в сарай? – спросил он скорее с досадой, чем с интересом.
– Конечно.
Осознав, что потерял счет времени, Гурни глянул на часы на противоположной стене. Была уже половина седьмого. Он повернулся к стеклянной двери – оттуда на него глядело яростно пылающее солнце, висевшее прямо над кромкой холма. Оно навевало ему мысли не столько о всяких романтических картинках заката, сколько о киношной лампе из комнаты для допросов.
Ассоциативный ряд унес его обратно к вопросу, заданному им всего лишь несколько часов назад в «Бедфорд-Хиллс», к нечеловечески пристальному взгляду зеленых глаз, которые больше подходили нарисованной кошке, чем женщине в тюремной одежде.
– Не хочешь мне рассказать? – Мадлен наблюдала за ним с тем всепонимающим выражением, которое порой заставляло его гадать, а вдруг он, сам того не замечая, шепотом проговаривает свои мысли.
– Насчет…
– Про твой день. Про ту женщину, с которой ты встречался. Чего хочет Джек. Твои планы. Веришь ли ты в ее невиновность.
Ему как-то не приходило в голову, что он хочет об этом поговорить. Но, пожалуй, он и вправду хотел. Гурни отложил вилку.
– Штука в том, что я сам не знаю, чему верить. Если она и лгунья, то превосходная. Может даже, лучшая, каких я только видел.
– Но тебе не кажется, что она лгунья?
– Не знаю. Похоже, она хочет, чтобы я поверил в ее невиновность, но из кожи вон не лезет, чтобы убедить меня. Наоборот, словно нарочно усложняет мне задачу.
– Умно.
– Умно. Или… честно.
– А может, все сразу.
– Точно.
– И что еще?
– Ты о чем?
– Что еще ты в ней увидел?
Он несколько секунд подумал.
– Гордость. Силу. Упрямство.
– Она привлекательна?
– Не думаю, что употребил бы слово «привлекательная».
– А какое тогда?
– Впечатляющая. Решительная. Страстная.
– Безжалостная?
– А! Сложный вопрос. Если ты имеешь в виду – достаточно ли она безжалостна, чтобы убить мужа ради денег, я пока не могу ответить ни да, ни нет.
Мадлен повторила «пока» – так тихо, что он еле расслышал.
– Я хочу предпринять по крайней мере еще один шаг, – сказал он, но уже произнося эту фразу, отчетливо сознавал, что она не совсем искренна.
Судя по скептическому блеску в глазах Мадлен, она это тоже сознавала.
– И этот шаг…
– Хочу осмотреть место преступления.
– Разве в бумагах, что тебе Джек принес, не было фотографий?
– Фотографии