Вы же сами должны понимать, что…
Ленц перебил:
– Ты меня что ли учить собрался? Езжай уже…
Не знаю, как остальных, а меня та тарасовская тренировка потрясла. В тот день, как потом выяснилось, Анатолию Владимировичу нужно было дать команде очень большой объем работы на льду. Что делает этот мастер интриги и психологии человеческих отношений? Он приглашает на тренировку прессу. Киножурнал «Советский спорт», журнал «Советский Союз» – всю журналистскую братию тех времен. А пацанам своим говорит: «Ребята, нас сегодня снимают, а завтра вас увидит вся страна».
Не передать, как на той тренировке корячилась вся команда, с каким азартом игроки лезли на камеры, повторяли какие-то куски тренировки. А в конце, когда закончилась тренировка и команда ушла в раздевалку, Тарасов совершенно буднично нам сообщил, что никакого «кина» не будет – журналисты снимали всю тренировку без пленки – просто для того, чтобы создать нужный эмоциональный фон.
Напряжения в моих отношениях с подчиненными та поездка тем не менее не сняла. И тогда Аркадий Николаевич вызвал меня к себе снова и как бы невзначай сказал:
– У тебя, знаю, механик есть хороший, Слава Полецкий. Ты попроси его, чтобы он накрыл «поляну» в гостинице «Украина», в ресторане там внизу.
Сам я по тем временам к алкоголю вообще не прикасался, не курил, поэтому просьба Ленца застигла меня в некотором смысле врасплох. Но стол тем не менее мы организовали. Пришли в ресторан всем отделом, сели, поужинали. Что могу сказать: мордобития не было. Но высказали мы тогда друг другу немало. И дальнейшая жизнь как-то враз пошла гораздо более конструктивно.
Много лет спустя я узнал, что как раз тогда мои коллеги из отдела дали мне кличку: Бугор. Так бывает, когда прозвище вдруг рождается из-за одной единственной фразы. После моей эскапады с хоккеем кто-то из старожилов отдела сказал: мол, жили – не тужили, и тут этот «бугор» появился на нашу голову…
Интересно, что сам я много раз это слово в отделе слышал, но даже не реагировал на него. Мне и в голову не приходило, что Бугор – это я сам. А когда праздновали мое 70-летие и стали вспоминать те годы, Слава Полецкий мне все и рассказал.
В той нашей команде мне был особенно близок Толя Черепович – между нами сложились по-настоящему дружеские отношения. И так вышло, что из-за него у меня случился самый большой конфликт тех времен – с Павловым.
Дела у велосипедистов потихонечку шли тогда на поправку. В 1970-м мы впервые выиграли чемпионат мира в командной шоссейной гонке в Лестере, и это, конечно же, был прорыв. Более того, начиная с того самого чемпионата мы застолбили за собой этот вид программы на многие годы вперед. Даже из олимпийской программы в 1992-м его исключили из-за русских: своими победами мы стали сильно надоедать миру. Но перед чемпионатом произошло следующее.
По тем временам оформить команду для участия в мировом первенстве было достаточно сложно. Нужно было подавать заявки не только в международную федерацию, но