с папкой. – Сами знаете, какой диван.
Он проходит в комнату, а за ним входят: Эдик Почкин, очень серьезный и сосредоточенный; плешивый и бородатый, странного вида человек в золотом пенсне и смазных сапогах; Хома Брут в своей кепочке, сдвинутой на правый глаз. Саша кидается одеваться. Пока он одевается, в комнате развивается скандальчик.
– Не знаю я никакого дивана, – заявляет Корнеев.
– Я вам объяснял, Модест Матвеевич, – говорит Эдик человеку с папкой. – Это не есть диван, это есть прибор…
– Для меня это диван, – прерывает его Модест Матвеевич, достает записную книжку и заглядывает в нее. – Диван мягкий полуторный, инвентарный номер одиннадцать – двадцать три. Диван должен стоять. Если его будут все время таскать, то считайте: обшивка порвана, пружины поломаны.
– Там нет никаких пружин, – терпеливо объясняет Эдик. – Это прибор. С ним работают.
– Этого я не знаю, – заявляет Модест Матвеевич, пряча книжку. – Я не знаю, что это у вас за работа с диваном. У меня вот дома тоже есть диван, и я знаю, как на нем работают.
– Мы это тоже знаем, как вы работаете, – угрюмо говорит Корнеев.
– Вы это прекратите, – немедленно требует Модест Матвеевич, поворачиваясь к нему. – Вы здесь не в пивной, вы здесь в учреждении!
– Терминологические споры, товарищи, – восклицает вдруг высоким голосом плешивый, – могут завести нас только в метафизический тупик! Терминологические споры мы должны, товарищи, решительно отмести, как несоответствующие и уводящие. А нам, товарищи, требуются какие споры? Нам, товарищи, требуются споры с одной стороны соответствующие, а с другой – наводящие. Нам требуются принципиальные споры, товарищи!
– Вы мне это прекратите, товарищ профессор Выбегалло! – решительно прерывает его Модест Матвеевич. – Нам тут не требуется никаких споров. Нам тут требуется диван, и немедленно.
– Правильно! – подхватывает профессор Выбегалло. – Мы решительно отметаем все и всяческие споры, и мы требуем, общественность требует, наука требует, товарищ Корнеев, чтобы диван был немедленно ей возвращен. В распоряжение моего отдела.
Все четверо начинают говорить разом.
Эдик. Модест Матвеевич, это не диван! Это транслятор универсальных превращений! Ему не в музее место, его здесь вы по ошибке поместили, мы на него заявку еще два года назад написали!..
Корнеев (Выбегалле). Ну да, конечно, в ваш отдел. Чтоб вы на нем спали после обеда и кроссворды решали! Вы же с ним обращаться не умеете, опять все на Брута свалите вашего, а он его пропьет по частям!..
Модест Матвеевич. Вы мне это прекратите, товарищи! Диван есть диван, и кто на нем будет спать или там работать, это решает администрация! Я лишнюю графу в отчетности из-за ваших капризов вводить не намерен! Мы еще назначим комиссию и посмотрим, может быть, вы его повредили, пока таскали, товарищ Корнеев!..
Выбегалло. Я ваши происки, товарищ Корнеев, отметаю решительно, раскаленной метлой! Я такую форму научной дискуссии не приемлю! Принципиальности у вас не хватает, товарищ Корнеев! Чувства ответственности! Нет у вас гордости за свой