очень хитрые. Они сказали: «Слушай, Мухаммед, зачем ты идешь завоевывать родной город, мы будем защищаться, кого-нибудь убьют. Ну, кому это надо? Давай помиримся! (Арабы – они народ очень практический.) Придумай еще парочку богов, чтобы было три. Лата – очень хороший бог и эту – Зухру. (Это Венера, планета Венера.) Ну, измени, что тебе, что один, что три? А мы их почитаем».
Мухаммед хотел было согласиться, но тут Омар и Абу-Бекр сказали: «Нет, един Аллах».
И Мухаммед выдал очередную суру, то есть пророчество, что Аллах един и других нет (Сура 15:6,9. – Ред.). Это – просто ангелы Божии.
Ну, те сказали: «Ладно. Хрен с ним, пусть будут ангелы. Но вот уж что мы тебе не уступим, так это Черный камень. К нему-то к нам на богомолье сходятся люди отовсюду. И все у нас на базаре покупают продукты. Н-е-ет, Черный камень мы не отдадим!»
А Черный камень – метеорит, он же с неба упал. Ну, значит, это Аллах. Ну, Мухаммед согласился. И тут мусульмане все согласились, что, значит. Черный камень действительно от Аллаха. И после этого он занял Мекку (630 г. – Ред.). И его злейшие враги оказались в числе его подданных и выставили ему свое войско.
Давайте разберемся опять в психологии. Мухаммед не преследовал никаких физических целей. Он шел на смертельный риск ради принципа, который он сам себе создал. По существу, с точки зрения богословия, ислам не содержит в себе ничего нового по сравнению с теми христианскими ересями и течениями, которые уже в это время бытовали на Ближнем Востоке. Собственно говоря, разговор, если говорить об идеологии, выеденного яйца не стоит. И арабы совершенно правильно сделали, что не стали особенно спорить. Поступились привычными культами, произнесли формулу ислама и жили по-прежнему. Разве в этом было дело?
Дело-то было совсем в другом. Та группа, которая создалась вокруг Мухаммеда, состояла из таких же пассионариев, как и он. Он был просто творчески более одарен, чем Абу-Бекр или Омар. Он был просто более эмоционален, чем даже добрый Осман. Он даже был более беззаветно предан своей идее, чем отчаянный, храбрый Али. И поэтому никаких особых выгод он не имел.
Он объявил, что мусульманин не может иметь больше четырех жен – это грешно. Может только наложницу, естественно сверх этого, а так жен – только четыре. Но по тем временам четыре жены – это был минимум.
Я не хочу быть навязчивым, но каждый взрослый из мужчин, – пускай подумает, – четыре-то раза он менял своих подруг? Наверное, менял. А тогда, в те времена каждая подруга считалась женой. Так что? А развод? Развод – это дело такое было очень невыгодное, потому что брак был гражданский и развод был гражданский, как у нас. И связано это было с материальным имуществом. И жены предпочитали оставаться со старым мужем, когда он брал новую жену. Так им было выгодно. И поэтому то, что он ввел обычай четырех жен (Сура 4.3. – Ред.) (он и сам имел только четырех), – это было, в общем, самоограничение.
Он сделал и другую вещь, которая имела большое значение для арабов. Он был эпилептик – Мухаммед, и поэтому он никак не мог пить вино (Суры 5:93–94, 2:255, 2:219. – Ред.). Оно на него очень