мужской частью, вы должны быть уверены, что вас любят или в вас должно быть что-то такое, чего у других нет, чтобы вам не могли составить конкуренцию. Одним словом, вы должны держать своего мужчину не в ежовых рукавицах, а кое-чем, чего он не захочет терять, так, чтобы ему было очень больно, но он знал, что без этой боли ему будет еще больнее. Мы же все знаем, как мужчины относятся к боли. Вы может сделать его зависимым от вас. Какими путями это можно сделать, мы с вами будем разбирать на дальнейших парах. Например, если вы ждете от своего парня извинений, будет так любезны дождаться их, не идите первыми на контакт, ибо дальше вам будет все сложнее и сложнее вытащить из него слова сожаления…
Рассказывая эту чушь, Люцифер смеялся жутким смехом, в то время, как в у меня в груди сердце покрывалось пугающим холодом. Мои догадки подтверждались: девчонок все-таки учили быть суками, причем не хорошими, а такими, которым хочется ломать головы. Я почувствовал себя несчастным подопытным кроликом, на котором Роза оттачивала свое «мастерство».
Люцифер продолжался смеяться – у него не было постоянства, он не понимал всего ужаса. На мгновение я представил, что случится с Розой к моменту нашего выпуска, да и не только с ней, а со всеми девушками, которые пока еще в свои семнадцать-восемнадцать лет могут улыбнуться, потому что им действительно захотелось это сделать, по-настоящему.
Значит, после таких пар девичьи улыбки станут фальшивыми, сердца – гнилыми, тела – пустыми. Девушек готовили к тому, что они должны продать душу жирному пузу, страшной роже, идущей рядом с ними за пару пачек долларов. На хер нам душа? Что с ней можно сделать в современном мире? Ничего. А люди современности бесполезный хлам не держат. Выкинь душу – обогатись материально – забудь слово «мораль». То, что нельзя потрогать, не достойно обсуждаться! – вот, чему нас учили. Наверное, тогда у меня началась настоящая депрессия за все человечество, которое хотело этому учиться и восторгалось своими успехами.
Моя любимая девушка пыталась стать идеальной частью благовоспитанного общества. У нее все было нормально, у нее не было никаких проблем, единственной ее проблемой был я, как мне казалось. Она ждала от меня извинений. Нет, это мягко сказано. Она хотела, чтобы я ползал у нее в ногах с лезвием в руках и молил о пощаде. И каждый раз, когда она говорила еще, я резал бы себе по венам, показывая, свою бесконечную любовь. Ведь слово само себе – это морально, его нельзя потрогать, а раз его не существует в современности, значит режь на хер вены, может хотя бы что-то докажешь. У людей, имеющих деньги, все было намного проще: тряханул купюрами перед носом или прошуршал одной перед ухом – все – теорема доказана! Прощен!
Люцифер также прекрасно понимал всю мутатень, но держался значительно лучше. Хотел бы я спросить его: ему действительно плевать или он так просто потрясающе прикидывается, но я боялся услышать ответ.
До выхода в университет у нас оставалось два часа. Вначале, я не хотел туда идти, но затем, поговорив с Люцом, мною завладело любопытство.