забавно, – на лице историка после этих наших объяснений внезапно проступила совершенно обезоруживающая улыбка, тут же скрасившая в наших глазах некоторые дефекты его внешности.
– Кстати, вы еще больше удивитесь, когда узнаете, что мы с Амбруазом Михайловичем – старые друзья. И, если вы хотите, я угадаю, с какими словами он к вам обратился?
– Конечно, хотим, – радостно загудели мы.
Кандид Анатольевич (а далее – КА) несколько мгновений стоял неподвижно, как бы задумавшись, а потом вдруг заговорил: «Вы, конечно, не поверите, но литература является самым важным предметом школьной программы. И если вы хотите вырасти интеллигентными людьми, то… и так далее…». Дело даже не в том, что он слово в слово воспроизвел фразы, обращенные к нам словесником. Куда больше нас поразило, что его голос и интонации вдруг стали в точности такими же, как у АМ. Но самое удивительное состояло в том, что и чисто внешне он преобразился настолько, что лицом и фигурой каким-то образом стал похож на своего приятеля. Это преображение было столь неожиданным, что почти граничило с чудом. Класс просто лег. А потом разразился аплодисментами.
КА развел руки, как бы раскланиваясь перед благодарными зрителями, а потом добавил уже своим обычным тенорком, диссонирующим с его обликом:
– Вот и я начну так же. Только заменю слово литература на историю. – Тут КА снова рассмеялся, да так заразительно, что еще больше нас к себе расположил.
– А про Кандида, кажется, Вольтер написал? – спросил кто-то.
– Да, Вольтер. Из него я, можно сказать, появился. Кстати, значение этого имени таково: чистый, искренний, простодушный. И оно мне идеально подходит. Я ведь тоже искренний и… простодушный. Иногда даже слишком, – добавил историк как бы про себя.
На большой перемене состоялся импровизированный слет девчонок. Мы единодушно постановили, что хотя словесник будет посимпатичнее, но историк тоже вполне ничего.
А когда начался школьный театр, выяснилось, что Пьер (так мы его называли промеж себя, а иногда, забывшись, и при нем) по завиральности режиссерских идей, если и не превосходил АМ, то ничуть ему не уступал. Тогда он понравился нам еще больше. Но про театр – отдельная история.
***
Так прошел первый день моего 10-го класса. А уже через месяц наш директор школы в шутку говорил: «Если вы видите толпу учеников из 10 „В“, и они о чем-то галдят, то можете быть уверены, что в самом центре обнаружите Амбруаза Михайлыча».
И это было именно так. Нам повезло больше других. АМ оказался еще и нашим классным руководителем. В общем, за несколько недель новый учитель превратился в безусловного кумира, несмотря на то, что мы по-прежнему получали минусовые отметки по русскому. Все девчонки были в него влюблены. Да и мальчишки в своей увлеченности от них не отставали, а, может быть, и превосходили. Когда он нам рекомендовал прочесть ту или иную книжку, уже на следующий день в руках у половины класса появлялась именно она. Мы