резкая, самая глубокая черта ее человеческого характера – своеволие, постоянное стремление быть „противу всех”, оставаться «самой по себе»».
К этой характеристике Цветаевой со стороны нужно добавить антитезу «изнутри»: «И всю жизнь я только этого хотела – потеряться, раствориться – в чем бы то ни было». Цветаевское «я» – не эгоистично, оно утверждается в страстном самоотречении: «Все в мире меня затрагивает больше, чем моя личная жизнь» (из письма 1923 года). Из понятия «выразить себя» – в случае Цветаевой следует исключить даже тень себялюбия. Она избирает пословный метод, он более отвечает отношению к переводимому тексту, как святыне. Для Цветаевой важно преодолеть логически непреодолимое противоречие: не изменить себе и раствориться в авторе полностью. Задача Заболоцкого не столь мучительна: для него главным было дать настоящие русские стихи, перед этой задачей отступали остальные, он растворяется не столько в авторе оригинала, сколько в совокупном образе русской классической поэзии – это весьма конкретное понятие.
Апробированная классичность не притягивала Цветаеву (ей родственен «Пир во время чумы», чужд «Евгений Онегин», – ответ на анкету). Если она пишет в классическом стиле – это значит, она намеренно стилизует, напускает дополнительное очарование, это – не главная тональность, а обертон, как, например, в ее стихотворении «Любви старинные туманы». В переводах она охотнее откликается на непереводимое, идиоматическое, специфическое. Что касается Заболоцкого, то найти соответствие идиоме, каламбуру – никогда не становилось его задачей… Так, в начале поэмы Важа Пшавела говорит, что край, в котором живет Этери, «голосом человеческим не голосит» (то есть по смыслу – там не слышно человеческого голоса), что край «съеден голосом зверей и голосами гор». Это горская, пшавская идиома или поэтический оборот, характерный для Важа Пшавела, – нечто отличное от обычной грузинской речи и потому впечатляющее. Дословно это непереводимо, и Заболоцкий это опускает. Цветаева все-таки находит какое-то соответствие, – вместо местность «съедена голосом гор», у нее – «песней гор оглашена». Точнее было бы – оглушена (а может быть, то опечатка?)… Цветаева дословнее, но и она не дотягивает до своеобразия и высоты подлинника, который и проще и сложнее.
То же произошло и с именем Этери. В грузинском языке оно может входить составной частью с приставками «