на том же основании, что и российские подданные. Однако и до, и после 1835 года российские власти предпочитали (особенно если преступления были «идеологического» свойства и заключались в дурных отзывах о России) просто высылать провинившихся из пределов империи без права возвращения назад (чего с российскими подданными проделать было нельзя). Параграф 49 «Высочайше утвержденного общего наказа гражданским губернаторам» (именной указ, данный Сенату, № 10303 от 3 июня 1837 года) уточнял, что
иностранцы или иностранки, прибывшие в Россию с узаконенными видами, не иначе могут быть высланы за границу, как по судебному приговору или же по распоряжению высшего правительства. О тех, кои по дурному поведению, сомнительности или другим каким-либо причинам не могут быть терпимы в пределах государства, гражданские губернаторы, не приступая сами собою к высылке их, предварительно доносят о том III Отделению.
Из III Отделения сведения о «сомнительных» иностранцах поступали во всеподданнейших докладах к самому императору, и он, как правило, приказывал сомнительного выслать – что и исполнялось силами обычной полиции.
Высылка иностранца, преступившего закон, была предпочтительна и для дипломатов его страны, призванных защищать интересы соотечественников, и для российских властей. Выше уже упоминался французский подданный Леон Серве, за кражу отправленный в кораблестроительные арестантские роты, но затем освобожденный и высланный за границу. Император приказал изменить французу наказание в ответ на просьбу тогдашнего посла Франции маршала Мортье. 12 июля 1832 года Бенкендорф известил об этом кронштадтского военного губернатора вице-адмирала Рожнова и попросил его «о принятии зависящих мер, дабы иностранец Серве ‹…› удален был из пределов государства на первом корабле, к берегам отечества его отходящем, с воспрещением обратного въезда в Россию». Уже на следующий день исправляющий должность кронштадтского военного губернатора вице-адмирал Беллинсгаузен донес императору, что «французский подданный Леон Серве на отшедшем от Кронштадта в море 9-го числа сего августа французском судне, именуемом „Ле дё фрер“ [Два брата], по назначению выпровожден».
Как мы еще не раз убедимся, сходная участь ожидала весьма многих «неугодных» и неблагонадежных французов. Однако прежде чем перейти к рассказу об их судьбах, следует поговорить вообще о той репутации, какую имели французы и Франция в царствование Николая I.
2. Репутация французов: «вредные» и «полезные»
Выше уже были приведены слова управляющего III Отделением про иностранцев как «гадов», которых Россия пригревает на своей груди, причем пригревает совершенно напрасно. Тот же Дубельт мечтательно заметил: «Не впускать бы в Россию ни одного иностранца – вот и все тут», – но тут же прибавил с сожалением: «да та беда, что этого сделать невозможно». Так вот, среди этих иностранных «гадов» французы в николаевскую эпоху считались едва ли не самыми вредными