призывая к вниманию, после чего Ганс Фриче с восторгом зачитывал военные сводки: победа, опять победа… С красочных афиш смеялась белозубая Марина Рокк, приглашавшая любоваться ею в кинобоевике «Девушка моей мечты»; другая «нимфа фюрера», еще более знаменитая и даже наглая, Лени Рифеншталь позировала на экранах, пропагандируя святость идей нацизма. Гитлеру она однажды сказала: «Можете выбирать – я или Геббельс? Но я лучше…» Однако за всей этой берлинскою суетой ощущалось и нечто другое. В немцах, как бы они ни бодрились, чувствовалась какая-то подавленность, смех казался наигранным, подразумевалось, что они даже едят, не чувствуя вкуса еды. «В чем дело?» Один турецкий дипломат, будучи проездом в Берлине, сказал своему приятелю-берлинцу:
– Я не понимаю, кто проиграл войну – неужели… Германия? Вы все, немцы, напоминаете мне детей, которые не в меру нашалили, а теперь боятся быть наказанными строгою бонной.
– Ваша правда, герр Караосман-оглы, – отвечал приятель. – Кому-то из нас придется потом отвечать за разбитые горшки на чужой кухне. Как бы всем нам не пришлось расплачиваться…
На оживленном Курфюрстендаме Паулюс случайно встретил Гейнца Гудериана, чем-то явно озабоченного.
– Мне сейчас здорово влетело, – сообщил он. – В рейхсканцелярии подсчитали, что мои танки сосут горючее в четыре раза быстрее, нежели в других армиях мира. Чем же мы виноваты, если так воспитаны: мотор, форсаж, атака! Везет же этим русским, – вдруг позавидовал Гудериан. – У них в Москве стакан газированной воды с сиропом продается во много раз дороже целого литра бензина. Нам бы такие цены!
Паулюс был рад видеть сыновей-близнецов живыми и невредимыми, и как-то Эрнст завел с отцом разговор:
– Папа, ты разве ничего не слышал?
– А что слышал ты?
– Я в Вюнсдорфе оказался случайным свидетелем беседы двух генералов, они говорили, что сейчас в вермахте есть два человека, которых ожидает возвышение: это Манштейн и… Паулюс!
– Очевидно, преувеличение?
– Нет, папа. Фридрих, мой брат, тоже слышал, что в кадровом отделе вермахта вам обоим, тебе и Манштейну, уже предсказывают большую карьеру… там, на самом верху!
Паулюс, пожав плечами, оставался скромен:
– На меня падает отблеск успехов Шестой армии, хотя мне с этим забулдыгой Рейхенау уживаться не всегда-то легко. Никогда не знаешь, какой он завтра выкинет фортель.
Берлин после побед вермахта богател. Витрины магазинов украшали грандиозные айсберги сливочного масла из Дании, горькими слезами «плакал» голландский сыр, женщины ломились в универмаги, расхватывая по дешевке платья парижского покроя. Голландия, эта извечная ювелирная лавка Европы, одаривала немок кулонами, браслетами и ожерельями. Паулюс, отвоевав, теперь отдыхал за семейным столом, с мужним удовольствием наблюдая, как жена капризно перебирает в вазе ягоды клубники, выбирая себе покрупнее. Внимательный в штабе, генерал-лейтенант оставался внимательным и к женской болтовне:
– Вчера прихожу к портному. Его нет. Жена в слезах. Призвали