ухмыльнулся Часовщик, увидев замок на буфете. – Пивко тут холодненькое. Запотевшее.
– Сеня! – Скрипалёв осуждающе покачал головой. – Ты, однако, садист!
– Садовод, – спокойно парировал Сеня. – Я в городе Мичурине родился.
Бригадир напился водички из-под крана.
– Вот и возьми туда билет. Мичурин.
– Только об этом и думаю! – Сеня почесал свою «сосновую кору» на щеке. – Вот получу расчет – и уперёд! На родину! Там мамка заждалась. И женушка моя чуть вдовой не стала.
Я тут с вами прошёл и огонь, и воду. А медные трубы я хочу пройти на родине моей. Надоела ваша Плотогония.
– А кому не надоела? – Вздыхая, бригадир посмотрел на руку, много лет назад раздавленную бревнами. – Мне, что ли, нравится ишачить по сугробам в тайге, по штормам на реке? Да пропади оно пропадом. Лежал бы сейчас где-нибудь на курорте, пиво пил, деваху теребил.
Взлётную полосу каждую зиму разрывала кошмарная арктическая стужа – бетонка в трещинах, залитых специальной смесью гудрона, каменной крошки и ещё какой-то мелкой мешанины, цементирующей полосу. Заплаты чернели под крылом самолёта. Свежие строчки и пунктиры белели на рулёжной дорожке, на которую из-за облаков стали выпрыгивать робкие солнечные зайцы.
Один такой заяц в иллюминатор заскочил – пригрелся на коленях Скрипалёва. Поглаживая зайца, он улыбнулся: «Сейчас тебя за уши выкинут отсюда!»
В самолёте появились пограничники – документы проверить. Новенькая форма на двух парнях ещё торчала колом, зато молодой офицер подтянут, элегантен, знает себе цену. Подавая пример бдительности молодым солдатам, офицер мурыжил пассажиров, дотошно проверяя документы.
Очередь дошла до Зимооха.
– Стоп! – насторожился пограничник, рассматривая паспорт. – Разве это ваша фотография?
– А кто ж там? Тётя Дуся с макаронной фабрики? – проворчал бригадир.
– На тётю Дусю вы не похожи, – офицер продолжал присматриваться, – но и сами на себя не очень-то. Придётся пройти. Для выяснения личности.
У бригадира – глаза на лоб. Он завертелся в кресле, как ужаленный.
– Командир! Ты что? Вы что?! – Он руку прижал к сердцу – уродливую клешню без ногтей. – Да это я на карточке! Гадом буду – я! А кто же там ещё?
– Не знаю, не знаю. Пройдёмте. Зимоох застонал, закрывая глаза.
– Командир, побойся бога! Ну, что мне? Загорать здесь?
– Загорать, может быть, вам придётся не здесь. Это решают в суде.
– Да это я на карточке! Клешней клянусь! – Зиновий кепку торопливо сдёрнул с головы. – Ну, посмотрите. Разве не похож?
Офицер прищурился, поправляя околыш пограничной фуражки.
– Допустим, – не сразу согласился. – Похожи, но не совсем.
Скрипалёв официальным тоном заявил:
– Товарищ лейтенант, вы примите во внимание тот факт, что он трезвый фотографировался. Сейчас его на паспорте даже мать родная не узнает. Плотогоны расхохотались.
– Дайте ему свеженького пива, – посоветовал Часовщик, – на человека станет похож.
Через несколько минут