спала. И хорошо, что спала. Солдатеич взволнованно ходил по горнице. Брал полено – подбросить. Осторожно, чтоб не заскрипела, открывал чугунную дверцу. Смотрел в бушующее пламя и вдруг холодел. «Бьётся в тесной печурке Лазо!» – вспоминал он то, что недавно прочитал в разделе юмора на последней странице. «Что происходит? Куда мы катимся? – ошеломлённо думал Солдатеич. – В Прибалтике эсэсовцы выходят на парад, а сопляки, при полном попустительстве властей, там сносят памятники советским воинам. Мир потихонечку сходит с ума? Или что это?»
Заскрипела кровать под женою. Проснулась.
– Ну, так что ты замолчал? – прошептала она. – Дай таблетку и читай.
– Оно тебе нужно?
– Ну, как не нужно? Врач прописал.
– Да я не про таблетку. Я про эту галиматью.
– А может, не галиматья? Может, нам слишком долго мозги промывали.
– Доля! Я тебя не узнаю. Что ты буровишь?
Утомлённо улыбаясь блеклыми губами, Доля Донатовна переводила на шутку:
– Я как в зеркало гляну, так сама себя не узнаю. Ну, так и что там? Сам читаешь, а мне не даёшь.
– Там про блокаду Ленинграда. – Солдатеич снял очки, глаза потёр и начал пересказывать своими словами. – Во время блокады умерло почти семьсот тысяч человек. Ну, вот этот щелкопёр и спрашивает, кому, какому Богу, дескать, мы принесли эти жертвы? И зачем они были нужны? Если бы каждый из нас представил, что на месте умершего блокадника находится его мать или сестра, или жена, его сын, его брат и отец – тогда, наверняка, мы твёрдо бы сказали: нам эта блокада не нужна, нам всё-таки дороже человек, чем эти камни, которые, конечно, представляют большую историческую ценность.
– Дак, может, и правда?
– Не знаю. – Солдатеич с трудом сдержался, чтобы не вспылить. – Щелкопёр говорит, что Кутузов когда-то сдал Москву Наполеону. И ничего – пережили. Хотя Москва – сердце России, предавать которое немыслимо, позорно. Однако мы со школьных лет твердим, что это было не напрасно: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Москва, спалённая пожаром, была французу отдана…» А ведь можно было упереться, говорит щелкопёр. Можно было героически стоять, защищая символ России. И тогда бы Кутузов понапрасну положил сотни тысяч русских жизней. Теперь, конечно, кощунственно думать о том, что блокада Ленинграда была ни к чему. Но куда кощунственней – выставлять героями тех, кто отдавал приказы о блокаде. Люди для них были тогда – пыль на дорогах истории. А вот у Кутузова, к счастью, не было тогда ещё опыта сталинских лагерей, куда людей бросали, как уголь в топку.
Солдатеич скомкал одну газету – взял другую. А там было написано такое, что волос дыбом. И не только написано – это сказано было в Америке, сказано в открытую:
«Сибирь слишком большая и не может принадлежать одному государству. Вопрос о богатствах Сибири встанет довольно скоро. Российская Федерация с населением 2 % от мирового контролирует 15 % территории Земли и до 30 % основных ресурсов планеты. Сколь угодно долго такое положение продолжаться не может».
– Совсем