волосы и приподнял. Потом отыскал в зеркале мои глаза.
– Вы уверены?
– Абсолютно, – подтвердила я.
Он без лишних слов пустил ножницы в ход.
Волосы мои вскрикнули, я услышала это совершенно явственно. Звук серебристый и ломкий, похожий на хныканье ребенка, почти шепелявящий. Я закрыла глаза.
Патрис работал молча. Ловко и продуктивно. Скоро не осталось уже ничего, никаких волос, по которым хотелось бы мечтательно провести рукой.
Я оплакивала их, три крупные немые слезы упали на пол, как первый снег. Я вытерла слезы, расплатилась, встала и покинула салон. Жизнь пошла дальше. Наконец-то.
3
Чувство подступающей тошноты, подобное тому, какое испытываешь на американских горках, охватывает тебя тогда, когда ты совершил нечто необратимое – разбил в полном уме и памяти бесценную фамильную реликвию, выложил, наконец, какую-то страшную правду или отрезал косы – это чувство еще не отпустило, когда я входила в дом. Я не могла описать его по-другому, я не сильна в словах. Но оно, как самогон, вызывало теплое бурление в области живота. Я слышала эхо своих шагов, отражавшееся от стен. Особняк, который остался мне от Филиппа, на долгие годы сделался моим домом, но я по-прежнему не чувствовала себя здесь полной хозяйкой. Вся обстановка, выдержанная с ганзейской хладнокровностью, так же мало подходила ко мне, как и прическа маленького эльфа, которую я всю жизнь носила. Может, лучше съехать отсюда, подумала я. Поселиться в каком-нибудь другом месте. Более подходящем для Лео и для меня.
Я отогнала эту мысль.
Вошла в ванную комнату и стала отмывать с рук город, изучая в зеркале над раковиной свое отражение. С тех пор как я носила в себе тайну, меня не покидало чувство, что ее запросто может прочесть каждый встречный, прочесть по моим глазам – но глаза обманчивы. И они, по крайней мере, ничуть не изменились. Я примерилась, одарив улыбкой коротко стриженную брюнетку, которая походила уже не на фею, но скорее на мальчишку, и мне ответили тем же. А почему бы и нет? – заключила я, бросив еще один взгляд на свою мальчишескую прическу, вышла из ванной, отволокла сумки с покупками на кухню и только собралась заняться приготовлением ужина, как тут же вспомнила про него. Про пластиковый пакет, который всучил мне парикмахер.
Я направилась к гардеробу, взяла сумочку и достала из нее пакет с волосами. Разумеется, я совершенно не представляла себе, как поступить с этим трофеем. Ясно было одно: я не собираюсь хранить такое как сентиментальная идиотка. Стоит только начать и тогда… Мне не хватало сил додумать мысль до конца. И без того в доме обитало достаточно духов, волосы для забав им не нужны.
Больше не колеблясь, я спустилась по черной лестнице на улицу и взяла курс под маленький навес, к мусорным бачкам. Странное ощущение – нести свои собственные волосы, держать в руках то, что когда-то было частью меня.
Только не разводи нюни, никакой сентиментальности, приказала я самой себе. Потом развязала слабый узел, затянутый парикмахером,