и вернуть в ад? – уточнил Азазель. – Так ты сказал?..
Михаил кивнул снова:
– Верно…
– Но кто мог тебе такое повелеть, если после падения Сатана ты отныне сильнейший во всем Брие?.. Тем более что сам Творец оставил меня на земле?
Михаил запнулся с ответом, Азазель пристально наблюдал за его лицом, где выражение каменной уверенности медленно уступает место некой растерянности и сомнению.
– Не можешь вспомнить?
Михаил покачал головой:
– Да нет, это было как бы общее решение… или только мое? Я вроде бы хорошо помню, это не было общим решением. У нас давно уже нет единого мнения, как было раньше.
– Его и раньше не было, – буркнул Азазель, – иначе бы не случилось того с Сатаном, что случилось. Но ты прав, после его свержения некое единое мнение… или единоначалие, установилось у вас надолго.
– Тебе откуда такое знать?
– Мелочи не знаю, – ответил Азазель с великолепной небрежностью, – а базовое… Гм, такое ощущение, что там многоходовка… Тебя хотели подставить.
– Что-что?
Азазель пояснил:
– Отправить меня в ад – самоуправство. Вопреки даже воле Господа. Второе самоуправство тебе точно уже не сошло бы. Что смотришь?.. Это да, второе. Это сейчас установилось мнение для народа, что сам Господь низверг Сатана, но все мы знаем, по своей горячности и преданности Творцу низверг его ты при его полном и абсолютном невмешательстве. И неизвестно, как к этому отнесся сам Всевышний.
Михаил вздрогнул, глаза расширились, словно увидел нечто способное испугать самого верховного архангела.
– Хочешь сказать… меня и тогда подтолкнули? К самоуправству?
Азазель пожал плечами:
– Возможно. Зная твой горячий нрав и честный характер. Ты же сперва действуешь… а думаешь даже не потом, а вообще зачем думать, когда нужно действовать? Ты идеален… в определенных рамках. Но паршиво, что твои поступки просчитываю не только я, образец честности и благонравия, который о тебе денно и нощно думает, но и твои противники, коих ты даже не знаешь. Жаль, не знаю даже я.
Михаил погрузился в думы, лицо напряглось и потемнело, а брови сомкнулись над переносицей.
– Потому, – сказал Азазель в задумчивости, – я готов передать в Брий только на твою ответственность. В смысле ты сам передашь тем, в ком абсолютно и непоколебимо уверен, как в себе самом. Ты же в себе уверен?
Михаил бросил на него взгляд исподлобья:
– А почему не ты?
– Я не уверен, – пояснил Азазель с язвительной вежливостью, – что всех там запомнил достаточно хорошо. К тому же там появились новые, которых не знаю. Тот же Метатрон, которого здесь, на земле, знал, как Еноха… Кто знает, каким он стал там?
– А почему он должен измениться?
Азазель сказал с двусмысленной улыбкой:
– Многие меняются, начиная слишком быстро подниматься по служебной лестнице! А Метатрон вообще начал говорить от имени Создателя. Это он сам так восхотел или ему поручили?
Михаил с ответом задержался, чувствуя, как сильнейшее сомнение начинает охватывать с головы до ног.