ножки медленно погружались в ил, и субтильное седалище кренилось под тяжестью Васи. Исследователь при этом, по-черепашьи вытягивая шею, пытался дотянуться до окуляра зрительной трубы.
Наконец наклон становился совершенно невыносимым. Вася, еще несколько минут, чудом, как Пизанская башня, сохранял равновесие. Наконец физика брала свое, и он боком, с глухим всплеском падал в сметанообразный ил.
Чернозобики после этого некоторое время находились в замешательстве. Кормежка и сон этих занимательных птичек прекращались. Но кулички, привыкнув к методам наблюдения безобидного дятловеда, быстро успокаивались и снова принимались за свое.
А Вася, полежав немного, со вздохами и сопениями поднимался, переставлял стульчик и треногу на метр в сторону и снова прилипал к окуляру. От такой манеры вести исследование весь берег был покрыт бесформенными неглубокими ямами и множеством маленьких круглых отверстий, как будто здесь проскакало стадо газелей, а потом вывалялся в грязи косячок кабанов.
– Вот пример научного подвига, – наставительно говорил доцент, и все расходились по своим делам.
Некоторые наблюдения Белкина за птицами заканчивались не столь благополучно. Прошлой зимой Вася в одиночку подался в Карпаты, чтобы изучить, как тамошние дятлы расправляются с еловыми шишками, раздалбливая их в так называемых «кузницах» – трещинах в стволах или развилках деревьев. И Белкин в хороший февральский морозец ежедневно простаивал несколько часов под такой «кузницей», подсчитывая число ударов, которые совершает объект исследования, добывая из шишки семена.
На кордон лесничества, куда его поселили доброхоты, орнитолог возвращался поздно и, наскоро попив чаю и откусив от круга карпатской колбасы, ложился спать, как всегда, для экономии времени не раздеваясь.
Через две недели он, досконально изучив детали препаровки карпатскими дятлами еловых шишек и исписав по этому поводу целую кипу бумаги, стал выбираться в Москву.
В Ужгороде он купил билет на поезд, отходящий следующим днем, а на ночлег остановился в привокзальной гостинице. Вася расположился в номере, пожевал оставшейся колбасы и залез под душ. Там его слегка удивило одно обстоятельство. Когда он мыл ноги, большой палец его правой ступни стал отваливаться. Вася, размышляя о странном поведении своей конечности, покинул душевую, оделся и пошел в ближайшую больницу. Там он поделился своими наблюдениями с местным хирургом.
Молодой врач осмотрел его удивительный палец и в изумлении присвистнул:
– Так ты же его начисто отморозил. Дней десять назад! Как же ты этого не заметил? Ты что, всё это время сапоги не снимал?
– Снимал, – стал оправдываться Вася.
– Ну тогда носки уж точно не снимал!
– Носки не снимал, – согласился дятловед.
– Но ведь палец-то должен был сильно болеть.
– Вроде не болел, – отвечал Вася.
– Ну парень, ты даешь. Ты ведь просто