не спеша пошли по широкой улице прямо к холму за селом, на вершине которого, утопая в зелени дубравы, сверкал сахарной белизной дворец Манук-бея.
От главного входа у подножья холма к дворцу сквозь парк ведёт тенистая аллея. Отец с сыном идут по дорожке, покрытой глазчатой тенью деревьев, и Гриша видит на взгорке все три этажа дивного здания с широкими проёмами окон и лоджий. И дворец, по мере их продвижения, как бы наплывает, нависает, поражая своими размерами.
«Неужели здесь, в таком огромном доме, живёт один князь?» – думал Гриша, поражённый невиданным величием.
Но вблизи он был ещё краше: на террасе, где они оказались, в толще стен были выдолблены ниши, украшенные изумительными по красоте фресками со статуями нимф. И с террасы открывался великолепный вид на Ганчешты и на Охотничий замок со сторожевыми башенками.
В огромной зале, куда их провёл дворецкий, множество картин и фресок.
– Это – Айвазовский, – шёпотом сказал Грише отец, указывая на картины и фрески.
– К-какой Айвазовский? – не понял Гриша.
– Великий художник-маринист… ты смотри, смотри – красота-то какая.
Поражённый таким великолепием, Гриша затаился, как сверчок, под такой громадой, инстинктивно прижался к отцу, чувствуя себя маленьким-маленьким. Ему казалось, что в таком громадном доме и проживать должен великан.
Наконец появился сам князь – Григорий Иванович Манук-бей Мирзоян, в обычном костюме, обычный мужчина, уже в возрасте и совсем-совсем не великан. Разочарованный Гриша впервые видел своего крёстного, о котором так много и так уважительно рассказывал отец. Это в честь него, своего благодетеля, и назвал он сына.
Тепло улыбнувшись отцу, он с иронией посмотрел на Гришу.
– Ну, здравствуй, крестник… полный мой тёзка.
Гриша от страха и волнения (да ещё заика!) не мог вымолвить ни слова, только таращил испуганно глаза. Но князь продолжил как ни в чём ни бывало:
– Тебе, Гриша, я слышал, десять лет исполнилось – так ведь?
Гриша робко кивнул.
– И в школу пойдёшь?
Гриша снова кивнул.
– А что бы ты хотел в подарок от своего крёстного?
– К-коняшку, – неожиданно выпалил Гриша и сам испугался, ещё теснее прижавшись к отцу.
Князь рассмеялся.
– Ну пошли… крестник, за подарком.
Он вышел на террасу, и отец с сыном последовали за ним.
Внизу, во дворе, слуги держали под уздцы жеребёнка.
– Вот мой подарок, забирай его – он твой.
Не смея поверить в своё счастье, Гриша восторженно глядел на жеребёнка.
– Поблагодари князя, – тихо сказал, наклонившись к сыну, отец.
Но князь снова пришёл на выручку.
– А как ты его назовёшь? – спросил он.
– Г-гайдук, – выпалил, не раздумывая, Гриша.
– Начитался книжек исторических, ваше сиятельство, – как бы извиняясь за сына, сказал отец, – вот и…
– Да пусть его, – перебил князь. –