надо поскорее начинать строить новую жизнь…
Знак судьбы
Рано утром на следующий день Павел был во дворе у господ Бушуевых. В большом волнении стоял за кустами жасмина возле чугунной ограды и дожидался тайного знака Леонии, которая пообещала позвать его, когда будет нужно.
Наконец, этот знак был подан. Леония вышла на балкон в длинном шелковом платье синего цвета. Потом она остановилась у чугунных перил, обвела глазами жасмины под окнами и помахала Павлу рукой. Он понял ее знак, – стремительно вошел в парадную дверь, поднялся по широкой дубовой лестнице на второй этаж и направился по гулкому коридору направо, где в проеме дверей опять увидел Леонию. Она остановила его едва заметным взмахом руки и шепнула: «Он в кабинете. Ты знаешь, где кабинет?». Павел от волнения с трудом сглотнул, ответил кивком, что знает, и зашагал дальше. Сердце у него билось радостно и учащенно… Он миновал еще одну дверь, где на него удивленно посмотрела высокая дама в темном халате, и постучал в следующую.
– Войдите, – ответил откуда-то из глубины кабинета старческий голос. Павел протянул влажную от волнения ладонь к бронзовой ручке в виде ящерицы и решительно потянул её на себя. Дверь бесшумно отошла в сторону, и Павел увидел за ней невысокого, седого, приземистого старика в темном атласном халате, стоящего возле конторки боком к Павлу. Старик живо повернул голову, изучающе посмотрел на Павла из-под густых бровей, и только после этого громко произнес: «Значит, торговлей решил заняться. Ну-ну…» Введенный невесткой в курс дела, Григорий Федорович Бушуев решил не томить слишком долго молодого человека. Спросил, жив ли еще его отец, крепок ли? Поинтересовался, что простой народ о нем говорит. И за разговором, как-то совсем обыденно, достал из конторки небольшую пачку ассигнаций и протянул ее Павлу худой желтоватой рукой. Павел заговорил было о расписке, о том, что без расписки взять деньги не может, на что дед недовольно махнул рукой, скривился и добавил: «Так отдашь. Я Киреевым доверяю. Еще дед твой у меня на сплаве работал, и сплавщик был отменный. Так отдашь. Ступай».
С этим и расстались.
Павел в тот день не шел, а летел домой, как на крыльях. Щеки у него горели, глаза излучали счастливый блеск, голова была забита самыми восхитительными планами, а в теле была разлита такая мощь, такая неуемная сила, что он был почти уверен – сможет сейчас все. Весь здешний мир перевернет. Поставит всё с ног на голову, но своего добьется…
Правда, начинать пришлось с малого – с небольшой лавки, расположенной на бойком месте в центре села, мимо которой по выходным дням валом валил народ, направляясь в небольшую деревянную церковь на берегу реки.
Ходовым товаром в лавке поначалу стали спички и соль, сахар и ситец, гвозди и пуговицы. Павел старался держать в своем магазинчике только то, на что был устойчивый спрос. И лишь однажды по неопытности привез из Казани красивые медные канделябры, которые пролежали