за излишнее рвение на службе, и, может быть, за излишне длинный нос.
Ненавязчивый намёк на это качество получил и он при назначении. Поэтому старался, чтобы и его нос случайно не прищемили.
В переводе Евгения Моисеевича не последнюю роль сыграли связи, правда, не его личные, но он знал, при чьём участии он всплыл. Хотя, есть подозрение, интуитивно чувствовал, что Андрей Андреевич тут всего лишь промежуточное звено между ним и Блатштейном. И теперь следует только благодарно отзываться на пожелания, просьбы, принимать советы и исполнять их. И коли сказано – за графом следить и никакой самодеятельности, то придержи нервы, прикуси язык. Не то – труба трубе, а за одно и тебе!
– Ну, хорошо, действуй! – сказал Евгений Моисеевич деловым будничным тоном.
– Есть! – Феоктистов встал. – Тебя буду информировать.
– Ну и на том спасибо.
– Пожалуйста.
Оба рассмеялись. Один натужно, причмокивая, другой непринуждённо.
10
Анатолий вернулся в свой кабинет. Следователей никого не было. Он прошёл к своему столу, сел и задумался. А подумать, поразмыслить было над чем. И день был хлопотный, и хлопоты были напряжёнными. Таких событий ни он, ни Бердюгин, ни Мáлина не предполагали.
Да, зачем Светлана звонила? Что она хотела сказать или сообщить? Видимо, что-то серьёзное, раз о встрече заикнулась. Может, с Игорем Васильевичем что случилось?.. Ему до меня не дозвониться, и он позвонил ей. Но тогда бы сказала, что просит о встрече Бердюгин. Нет, что-то не так… Будем ждать. Посмотрел на телефон. Посидел какое-то время, потом встал и прошёл к окну, открытое ещё Светланой.
На площадке перед зданием стояли два гражданских «Москвича-412» и дежурная ПМГ. За окном уже опускался вечер, и тени деревьев вытянулись. А тень от здания залила всю площадку, остудила асфальт, и с улицы веяло лёгкой прохладой. Доносился шум и скрип трамвайных колёс за углом управления.
Глядя на площадку, вспомнилось, как на месте «Москвичей» была машина ГАИ, возле которой стоял Заичкин.
Вспомнил, как изменилось в лице Светлана, лицо всегда спокойное, даже холодноватое, с лёгкой высокомерной иронией, вдруг стало по-детски удивлённым, испуганным. Он успел тогда отметить: она, как и прочие, земная, и почему-то не его!.. Но тут же забыл о шалой мысли, припав сам к объективу Ультрафена.
Над головой Заичкина алела оранжевая голова Кудряшкиной и совсем маленькое личико ребёнка. Оба эти образа напоминали икону Казанской Божьей матери.
«Неужто душа есть даже у не родившихся детей? Удивительно!»
Анатолий оттолкнулся от подоконника и заходил по кабинету.
Пьяный за рулём, что фашист на танке! Прав Шпарёв, прав… Где вы? Где вас искать, Юрий Максимович? Вспомнились слова Погодина:
«Свои его довели. Копайте здесь! Человека можно убить не только физически! И стоят за этим не кирпичики, а блоки: профком, партком, горком, обком… Головой не прошибёшь, а наваляться –