всё продолжал падать, покрывая площадь чистым покрывалом.
Исследователи выдвигают несколько причин.
В первую очередь, на казённых кочах не было опытных кормщиков. Сохранилось объяснение мангазейского стрельца Василия Петрова, сопровождающего государственные морские караваны с хлебом и выжившего после кораблекрушения. Отвечая на вопросы в Сибирском приказе, где выяснялись причины гибели каравана, бесстрашный стрелец, невзирая на лица и должности, точно указал причины:
«В Тобольске знатцов, кто б водяной путь старой дороги из Мангазеи на Карскую губу и большим морем к Архангельскому городу и на Пустоозеро подлинно знал, нет, а расспросить некого…
…Потому, что на твоих государевых кочах кормщики и знатцы служивые люди, и в морском ходу не были. А как бы кормщики, которые море знали были, и твои государевы кочи можно было уберечь».111
Говоря другими словами, повторилась ситуация с иностранцами, которые искали пути в сибирские реки, но не зная дорог, погодных условий, не обладая приспособленными судами для плавания по северным рекам и морям терпели фиаско, в то время как русские отлично ориентировались в окружающей обстановке. К сожалению, запрет ходить морем сыграл свою отрицательную роль, и навыки и опыт, которые передавались из поколения в поколение, были утеряны.
Это уже было обвинение в адрес, так сказать, руководящих работников. Но стрелец на этом не остановился, продолжая называть объективные причины, хотя дьякам это явно не понравилось. Петров рассказывал, что в Тобольске грузы надо было зачем-то выгружать, взвешивать, а потом снова грузить на кочи. Эта бюрократия могла занять до трёх недель, и из-за этого караваны отправлялись с сильной задержкой, зачастую попадая в осенние штормы.
Во-вторых, казённые кочи начали строить хуже, чем на «торговую руку», то есть для купцов. К тому же в Тюмени начали строить суда больших размеров, для повышения грузоподъёмности. Но эта «экономия» привела к нарушению проверенных временем технологий, а это в свою очередь привело к тому, что стало трудно управлять судном, потому резко возрастал риск кораблекрушения. К тому же и дерево для постройки использовалось неважного качества.
Начали гибнуть даже кочи с соболиной «царёвой казной», а это уже всерьёз озаботило государственных мужей. Хотя, на самом деле, эти судёнышки, по современным представлениям вообще не могли плавать по суровым северным рекам, а уж тем более по морям. Трудно себе представить, как они могли вообще могли ходить по «ледовитому окиану».
Конец походам казённых караванов по рекам в Мангазею положил тобольский воевода П. И. Галицын. Благодаря предпринятым им мерам, хлебные караваны в 1667 – 1668 годах всё же избежали крушений, но он сам воочию убедился в ненадёжности и опасности плавания по Обской губе. На свой страх и риск Галицын отписал Енисейскому воеводе:
«А в нынешнем