столкновения, в которых всегда побеждает воспитание и традиция, а крайней остается нервная система детей. Процедура повторяется из десятилетия в десятилетие.
Перемножьте стандарт повестки дня на то, что ожидает малыша дальше. Что удивительно на взгляд постороннего: ни одному из коренного населения этнических доменов в голову не приходило оставить представления конкордата пн о единственно верных идеалах конкордату пн, чтобы самим перейти к взгляду независимому и индивидуальному. Говоря простыми словами, хлопать так, чтобы не нарушать покой. Никто там не желает допустить мысль, что он ничего там никому не должен, а, напротив, там должны ему. Если бы у меня была возможность выбирать детство, то интерпретацию его в разновидности местных представлений о счастье я оставил бы самим местным представлениям.
Говорят, механизм, известный как амнезия детства, оставляет за порогом сознания все травмы – всё, через что проходит сознание ребенка на пути к взрослому.
Кстати, отец, закрывающий за собой дверь и уверенный, что оставляет воспитателям самое дорогое, что у него есть, воспринимает своего малыша совсем не так, как это на неосознаваемом уровне делают воспитатели. В согласии с законами этологии высших животных любая старшая воспитательница или завуч видят четкие пределы своего детского садика или стены школьных вестибюлей со всем, что там, точно так же, как любой вожак – свою территорию стаи, в жестких градациях соподчинения-иерархии. Это именно то, что на языке любой сопричастной программы называется «социализацией». Как раз потому всякий прошедший в свое время все нужные этапы социализации детсада пн, как нельзя более удачно вписывается в до последнего времени с успехом воспроизводящую себя саму систему, известную как «русси-советикус образ жизни».
Если бы такой отец знал, сколько еще женщин кормится на бюджете его малыша, он бы доплачивал собственной жене за его содержание.
(…Скажем, за раскрытым окном лето, на белом от бешенства термометре – уже что-то на пределе разумного. За деревьями не видно детсада, только доносятся предвкушающие визги малышей и где-то там же угадывается просторный бетонный бассейнчик – с бордюром по коленки и водой до щиколоток. Целый подарок судьбы. Потом все приходит в движение. Команда на погружение и торопливые притихшие детские крики, тут же уверенно перекрываемые зычным голосом: «ДЕ-ЕСЯТЬ… ДЕ-ЕВЯТЬ… ВО-ОСЕМЬ… Выхо-одим. ВСЁ, ВЫХОДИМ, СКАЗАЛА!..»)
Со стороны легко увидеть, что детский сад и насилие в той или иной форме принуждения неразделимы. Не секрет, что там ребенка кормят с ложки тем, что он по каким-либо причинам есть не может. Помню, только когда я залил воспитательнице весь передник всем тем, что она с такими трудами в мой желудок вносила, она перестала приставать ко мне со своей ложкой. Есть хоть что-то, что приятно вспомнить с теплым чувством. Насколько