Института химии. Там я впервые самостоятельно выполнил настоящее важное задание. Сам придумал и сам сделал аппарат для экстракции сока из растений. в составе группы был биолог Петр Петрович Поляков. Он собирал травы, и мы перерабатывали их на моем аппарате, делая отгоны для анализов.
Так я прошел с экспедицией по всему южному Казахстану, начиная с Чаянского района. Затем через село Славянка и дальше, в Узбекистан до Ташкента. Потом – Таджикистан. Ленинабад – берег Зеравшана. Запомнилось, что таджики тепло отзывались о греках.
Однажды в какой-то сельской столовой почудилась греческая речь. Удивился, давно не приходилось слышать. Думал, я один грек на всю округу. Двое беседующих стали недоверчиво на меня поглядывать, приглушили голоса. А я осмелел – может, думаю, они о моем дяде Алексее, сосланном в эти места, что-нибудь знают. Спросил по-гречески. Они успокоились. «Ксан- допуло, говоришь? Да у нас здесь столько Ксандопуло – не перечесть!» А я-то предполагал, что только меня судьба так далеко забросила.
По дороге на Зеравшан проезжали перевал Александра Македонского. Горы в тех местах все поросли арчевником в рост че- ловека. Дикая природа! Воздух – чистейший, стерильный, мож- но сказать. Еда не портилась сутками без всякого охлаждения. Поговаривали, что и медведя, и других крупных хищников можно встретить в этих зарослях. Мы встречали только непуганых зайцев. Пытались даже охотиться, но безуспешно. Все зайцы так и остались непугаными и настрелянными.
Охотник я неудачливый. В широкой долине вдоль Чарына водилось множество диких котов. Видимо, пищи им хватало вдоволь на всю компанию: куда ни ступишь – в воздух подни- мается стая фазанов. Стрелял. Вслепую почти, но дробью. Хоть одного-то должен был зацепить, чтобы добыть дичи на обед товарищам по экспедиции. Нет, не получалось.
На перевале санташ, в приграничной зоне у конезавода нас встретили военные, стали проверять паспорта. Меня беспаспортного иностранного подданного спрятали под походным снаряжением. во всем остальном я никакого неравенства не ощущал. Ко мне, студенту, относились как к равноправному участнику экспедиции и требовали, соответственно, как с равного.
Но однажды я все-таки подвел товарищей, поручивших мне приготовление обеда. с гор в долину местные жители возили кумыс для пациентов тублечебницы – очень он полезен для ослабленного организма. Один пастух, видя, наверное, чрезмерную худобу дежурного по кухне участника экспедиции, предложил мне кружечку на пробу. Я с удовольствием отведал незнакомого напитка, и меня сморило. Борщ выкипел, макароны сгорели. Вот стыд-то – опьянел от молока!
После окончания Университета поехали мы с женой Анной по распределению в Кустанай. Ее взяли в ЦЗЛ – в лабораторию на 514-ый завод, а меня еще на четвертом курсе как репрессированного даже на маслобойный завод не пустили. А как же? Стратегический объект!
Пошел в школу преподавать химию и биологию.
Позже начальник Цзл того самого номерного завода задумал уезжать из Кустаная, а его не отпускают – требуют найти себе замену. От моей