цветов. Ты – рай!
Ты – грусть неясная, ты – скорбь, тоска!
Ты – муки, ты – страданья! Что же ты?
Все сообразно с традициями времени. Ничего новаторского в русской поэзии еще не появилось, а Василий Янчевецкий к тому же увлекался немецкими поэтами-романтиками. Гимназист-фантазер превратился в мечтательного студента, грезящего наяву? О нет. Сдав в 1898 году выпускные экзамены и получив диплом II степени, он решил, что исполнил данное родителям обещание. И теперь вправе осуществить заветное желание – отправиться в настоящее странствие. Настоящее – значит, трудное. Пешком по России. С котомкой за плечами.
«Средств для путешествия у меня не было, но меня неудержимо влекла влюбленность в дорогу и в далекие горизонты», – вспоминал позднее Ян. К приключению он подготовился – послал письмо редактору «Санкт-Петербургских ведомостей» князю Ухтомскому с предложением стать корреспондентом газеты в своих скитаниях по Руси. Намеченный маршрут впечатлял: от Великого Новгорода до Волги, через Урал, и по Сибири до Владивостока.
В ожидании ответа Василий ходил на службу в Казенную палату Ревеля – место подыскал отец. Григорий Андреевич присмотрел и невесту для сына – весьма привлекательную девушку, к тому же с солидным приданым: ее родители владели большим пивоваренным заводом. После знакомства Василий про себя решил, что она – счастливая и желанная находка для любого жениха. Но на вопрос отца «Ну как?» показал письмо от князя Ухтомского, только что полученное с почты. Редактору столичной газеты понравилась идея путешествия, и он предлагал жалованье 50 рублей в месяц и по 50 копеек за каждую строчку напечатанных очерков. Довольно скромный гонорар, но Василию, изнывавшему от скуки на чиновничьей должности, он показался богатством, вполне достаточным для осуществления задуманного.
«Я был готов пойти на всякие лишения, только бы осуществилась моя заветная мечта. Никакие самые соблазнительные перспективы семейного уюта и счастья уже не могли остановить моей решимости».
Попробуйте представить изумление Янчевецкого-старшего – статского советника, кавалера четырех орденов Святой Анны и Святого Станислава за заслуги на педагогической службе. «Отец пришел в ужас: «Ты станешь бродягой! Все, кто бестолку бродит по свету, кончают плохо. Все бродяги бездельники и пьяницы, и ты умрешь где-нибудь под забором! Или тебя в первой же деревне арестуют по подозрению, что ты «скубент», распространитель нелегальной литературы». Мать заплакала… «Чего вы боитесь? – ответил я. – Ведь Ломоносов ушел пешком из деревни в Москву, а я пойду, наоборот, из Петербурга в деревню. Я хочу узнать, как и чем живет мой народ…
Не бойтесь за меня! Я смело нырну в людское море и сумею вынырнуть на другом его берегу!..»[7]
Но первое погружение осенью 1898 года шокировало вчерашнего студента. «Странное и сильное чувство я испытал, когда, впервые надев полушубок, отказался от всех привычек, сопровождавших меня с детства, от всех художественных и научных интересов, и попал в толпу мужиков в овчинах и чуйках, в лаптях, заскорузлых сапогах или валенках. Мне казалось, что нет возврата назад, и никогда уже больше не