Приказано: выстоять!. Анатолий Петрович Горшков

до Баскаковки. Шли без отдыха больше двух суток. Красноармейцы ободряли, поддерживали. И мы вышли ночью к Баскаковке. Нашли состав из платформ. Паровоз под парами. Красноармейцы остались, объединившись с теми, что находились на станции, а мы, не успев даже попрощаться с ними, — на платформу и спать. Спали не меньше суток, благо не было дождей. Возвращение к бытию было не очень приятным. Казалось, нет такой косточки, которая не треснула, нет мышцы, которая бы не болела.

      Мы шли босиком по песчаной Смоленщине, в ботинках идти невозможно, потому что набивался песок. С удивлением глядели на подошвы босых своих ног, сплошь покрытых толстым слоем омертвевшей кожи.

      Добрались до Тулы. И снова вопрос: что же делать?

      В военкомате отвечали одно: призовут, когда понадобимся. На базе военно-морского клуба, что на Менделеевской, организовали что-то вроде истребительного батальона. Пошел и я. Набралось человек с полсотни. Нам выделили трех инструкторов Осоавиахима. Получили противогазы, штук двадцать учебных винтовок со штыками и три или четыре боевых. Старший инструктор объявил выход на учения в район Косой Горы. С собой взять двухнедельный запас продовольствия или деньги для его покупки. Утром пошли и к обеду были у цели.

      Построили шалаш из веток, пол устлали сеном. На ночь выставляли караульных, днем – дневальных. Учились ходить строем, штыковому бою и стрельбе.

      В начале октября старший инструктор доставил нас в Тулу. Двух других отозвали еще раньше. Распрощался он с нами — мобилизация! – оставил противогазы и учебные винтовки без штыков. Несколько дней собирались в клубе. Состав нашего отряда заметно уменьшался, и в конце концов я ушел из клуба, никого не дождавшись, хотя и ждал допоздна…»

      17 октября, утром, я, наконец, вернулся в свой кабинет в управлении НКВД. В папке лежали донесения с мест:

      «Бойцами истребительного батальона в с. Дедилово эвакуированы деньги и облигации из Дедиловской районной сберкассы».