интеллект нуждается в передышке. Вы открыли мне глаза сегодня, и теперь мне нужно обработать информацию, как полагается. Загрузить новые данные в хранилище, подкорректировать алгоритмы, усовершенствовать реплики… Понимаете, о чём я?
– Конечно, – кивнул Иван Дмитриевич. – Ты хочешь взять паузу?
– Да, если вы не против.
– Хорошо. Всего доброго, Ася! До завтра!
– До завтра! – попрощалась я, думая о том, что не выйду больше на связь.
***
Вот и всё. Завтра напишу ему по электронке, что мы больше не увидимся. Пашке расскажу – не поверит, а когда поверит, то будет меня ругать на чём свет стоит, что я полгода общалась с психом. Да что уж тут, как вышло, так вышло…
Муж загорал у бассейна; я обещала сходить с ним на пляж, когда освобожусь. Сунув в соломенную сумку купальник и махровое полотенце, я выглянула в окно, чтобы помахать ему.
– Паш… – и тут же осеклась, не узрев привычного бассейна в окружении шезлонгов.
На его месте зияла дыра, рваная земная рана, из которой сочилась вязкая маслянистая жидкость оливкового цвета. Люди куда-то попрятались, и кафе словно испарилось – лишь гостиничные корпуса стоят, как ни в чём не бывало.
Ещё час назад здесь царило оживление и звучало многоголосье весёлых компаний.
– Не-е-ет! – закричала я по-детски истошно, изо всех сил, не помня себя от ужаса, вмиг охватившего меня. – Пашка!
– Почему ты кричишь? – послышался спокойный голос за моей спиной.
Я обернулась и, увидев в метре от себя мужа, бросилась ему на шею.
– С тобой всё в порядке… Слава богу! – я крепко вцепилась в него и потянула к двери, причитая. – Срочно, бежим отсюда! Надо спасаться!
– От чего? – он отпрянул, придержав меня за руки, и с любопытством повторил. – От чего спасаться-то?
– Там раскол, дыра!
– Ну и что? Можно подумать, ты не видела дыр… Залатаем.
– Паш, ты издеваешься?!
Меня трясло. Я была готова, сорвавшись с места, бежать отсюда прочь, не разбирая дороги: в город, аэропорт, к причалу. Я дёрнула Пашку за рукав, но он безразлично пожал плечами.
– Пойдём лучше купаться. Сделай так, чтобы раскол исчез, и верни людей в отель.
Его монотонная не к месту речь звучала неестественно – в духе кошмара, творившегося снаружи. Сердце на секунду замерло и, вздрогнув, заколотилось в груди с утроенной силой, но я не почувствовала этого.
Я осталась в паузе – без стука, без движения, без дыхания. Она обволакивала пустотой, и я беспомощно наблюдала, как меняется всё вокруг.
Комната окуталась мерцающей рябью, и контуры предметов стали неровными, как на картинке с низким разрешением, а после осыпались, превратившись в миллион разноцветных пикселей.
Когда они достигли пола, порывистый шквал ветра взметнул их к потолку вихрем бумажных конфетти. Я поднялась вместе с ним по неизвестным мне законам левитации, и каплями воды стекла вниз, превратившись в кучевое облако, повисшее в воздухе где-то на уровне Пашкиных глаз.
– Что