был, по-видимому, грузинский. Такой пили в доперестроечные времена, и он отличался присущей ему терпкой горечью.
Каш я не любила, баранки не переваривала, а оттого сделала несколько глотков и вежливо извинившись, заявила, что плотно поела в пути.
Муж последовал моему примеру.
– Это новая модель правительственного авто, – неожиданно начал врать генеральный директор. – А что на капоте английские буквы, то это шифровка, чтобы не узнали, что я….
Юрка многозначительно замялся.
Что он несет!
– Ах, да, – густо покраснел Лука Матвеевич.
Еле справившись с неловкостью, я отвела взгляд в сторону и вспомнила о детях и внуках. А еще о Ирке и подарках ее семейству.
За окном слышался гомон, то сельская общественность, ослушавшись вожака, бурно обсуждала наш «Мерс».
– В понедельник приезжает секретарь райкома товарищ Еремеев, – напомнил жене председатель колхоза, – надо угостить хорошенько.
А сам пристально поглядел в честные глаза гостя.
Солнце клонилось к закату, голоса во дворе умолкли, и я остро почувствовала, как отчаяние цепкими лапами лезет мне за пазуху.
– Почивать пожалуйте, – отодвинула ситцевую шторку Варвара Никаноровна, – утро вечера мудренее.
На полутораспальной железной кровати лежала самая настоящая перина и возвышались огромные пуховые подушки.
«Почистить бы зубы», – вздохнула я, но к машине выйти не осмелилась.
– Моемся только по субботам, то есть завтра, – поняла мой тоскливый взгляд хозяйка.
И мы завалились спать. Нас заботливо задернули занавеской, легли сами, и тут же ритмично заскрипела соседняя койка. Хозяева зря времени не теряли.
«Есть ли у них дети? – подумалось тогда мне. – И как нам отсюда вырваться»?
– Никак, – ответил на мой безмолвный вопрос Лебедев. – Через два дня приедет секретарь райкома и нас увезут в органы.
Скрип прекратился.
– Может, бежать? – привстала на локте я.
– Куда? – с сарказмом хмыкнул супруг, – Кругом леса, дороги не знаем, того и гляди бензин закончится.
– АЗС в лесу не найти, – покорно согласилась я и беззвучно заплакала.
А потом почувствовала руку на своем плече. Самую родную руку на свете. И я прижалась к ней губами, а потом моментально отключилась, будто кто-то невидимый внезапно погасил свет.
Утро пришло быстро, так как хозяева встали засветло.
Сначала завизжала кровать, затем, громко зевая, фельдшерица загремела плошками. Хлебая какую-то похлебку, смачно зачавкал председатель.
От этого чавканья мне стало плохо.
Юрка не спал. Даже в рассеивающейся темноте было видно, что он смотрел в потолок.
– Интересно, работает ли в тридцать седьмом мобильник, – прошептала я мужу на ушко.
– С какой стати? – отмахнулся он и снова стал чужим и далеким. Словом, генеральным директором большой