и тепло. Поезд проносился над какими-то бывшими промзонами, ныне пущенными под застройки, рекламирующими строительство жилого комплекса новой категории, города в городе. Вот она, Новая Москва, не в смысле одноимённого района где-то загородом, а Новая Москва, приобретающая новые очертания, несколько чужая или отчуждённая, или отчуждаемая строительными гигантами, отхватывающими себе куски города и изменяющими их до неузнаваемости. Я доехала быстро. Прогулялась от станции МЦК до дома.
Валилась с ног от усталости. Но, придя домой, я выпила вкуснейшего чайку. Чудесный купаж зелёного английского чая с кусочками манго, клубники, лепестками роз, цветками кактуса, ягодами красной смородины и листьями моринги взбодрил меня, и я достала коробку со старыми чёрно-белыми фотографиями и погрузилась дальше в воспоминания.
На фото мама с полуторагодовалым братцем на руках. Сестры ещё не было на свете, она – самая младшая. Мама – миниатюрная женщина в маленьком тёмном платье. На голове – популярная в ту эпоху бабетта. Ей не требовалось носить привычные в то время шиньоны, она обладала своей шикарной шевелюрой до глубокой старости. Носик узкий с птичьим кончиком а-ля Софи Лорен. Жгучая брюнетка с голубыми глазами (цвет которых, к сожалению, не виден на чёрно-белой фотографии). Взгляд пронзительный и страстный. Только теперь я осознаю её гиперсексуальную привлекательность в молодости.
Рядом сижу я. Мне пять лет. Напротив – шкаф со стеклянной дверью, в котором моё отражение: чёлка, хвостик с бантиком, короткая кофточка и юбочка с оборкой. Нога на ногу, ручки охватывают коленки, спинка прямая. «Вот уже даже на этой фотографии ты вся. „Васса Железнова“», – говаривала моя мама.
С мамой у меня всегда были непростые, в некотором роде состязательные отношения. Впрочем, кто из нас был «Вассой Железновой», можно ещё поспорить.
Моя мама родилась в Украине, в большом селе недалеко от Львова. Пережив ужасы войны, немецкую оккупацию, послевоенный голод и рабскую работу подростком на полях за крошечные сталинские трудодни, она мечтала вырваться из деревни в большой город. Случай представился в виде не то её бывшей соседки по селу, не то какой-то дальней родственницы – сейчас уже и не припомню, да это и не особо важно, – которая уже жила в Москве несколько лет после того, как рабам-колхозникам наконец-то выдали паспорта и они могли вырваться на волю. Мама, учившаяся в ту пору в педагогическом техникуме, умолила женщину взять её с собой, невзирая на бурный протест со стороны её матери, моей бабушки. Так она оказалась в столице. Ей было девятнадцать лет.
Она поработала и горничной, и няней, и кондуктором в трамвае. Вскоре она выучилась на водителя трамвая, и, как она рассказывала, с удовольствием гоняла на пустом трамвае по пустынной ночной Москве. На танцах в парке она познакомилась с отцом, и довольно быстро они поженились, в скором времени родилась я, а затем