не умрешь. Ты теперь не имеешь права на смерть, ибо за твою жизнь пролилось очень много крови. Знай это. И живи. Это теперь твое наказание или, если хочешь, проклятие.
Сказав это, Икс ушел. Кто-то рыдал. Дима вздрогнул и огляделся. Но не увидел никого. А рыдания становились сильнее, и шум прибоя да дождя сливались с этими рыданиями. И, похолодев от ужаса, Дима все понял. В мгновение ока его волосы поседели. Ибо то рыдала смерть.
На могильной плите
Завядшая роза.
На разбитом стекле
Отпечаток ботинка.
Это все уже было
И все еще будет…
Жизни так мало,
Но знают все Будду,
Помнят Христа
И молятся Богу.
И все это привычка,
Ибо утеряли все Веру.
Молить о пощаде?
Зачем и кого?
И щека вся в помаде, —
Да сердце мертво.
Нельзя предать друга,
Но кто знает мораль?
Все дела – то услуга!
И кто-то ищет какую-то грань.
Не ищи: её нет и не будет!
Кто-то пишет стихи,
Но зачем, для кого?
Кто-то красиво поет,
Да смысл песни ужасен!
Ворота открыты —
Никто не идет!
Двери закрыты —
Воры ломятся в дом.
Могильный крест
В паутине.
И покойник рыдает
Навзрыд.
Его все забыли, а он
Еще помнит тех, кто ему
Клялся в любви!
Он просто идет —
Его убивают.
Он убивает —
Его уважают.
И это так странно,
И это обидно.
Ведь это —
Наш мир!
ЧАСТЬ III. НАЙТИ СЕБЯ ИЛИ УБИТЬ САМОЕ Я
Подобрав оружие и сдерживая тошноту, Дима брел по пляжу среди трупов. Кто-то стонал, и Дима шел на звуки, боясь, что эти стоны – обман его самосознания. Но кто-то поднялся. Медленно, опираясь на меч. И Воин автоматически, но искренне послал хвалебную молитву Богу. Ибо с земли поднялся Вестник.
7
Опираясь друг на друга, они шли прочь от проклятого поля боя. Вестник все время норовил повалиться без сознания, но и Воин, поддерживая друга, сам был готов вот-вот вырубиться.
Впереди маячили огни города. Через час они вошли в центр.
– Здесь нам надо расстаться! – прохрипел Вестник. – Ты иди домой, мой командир. Попробуй начать новую жизнь.
– От себя не убежишь! – огрызнулся Воин.
– Возможно, ты прав. Но нам надо расстаться. Но если очень припечет, то я найду тебя и помогу. Раз я выжил на этой Войне, сражаясь за тебя, то значит, Война не окончена, и я еще успею умереть за тебя.
– Ты меня в чет-то обвиняешь?
– Нет! Я говорю с чистым сердцем, – с этими словами, прихрамывая, Вестник побрел прочь, оставляя Воина наедине со своими мыслями.
А дома никто из родных не спал. Да еще были гости – родной папа, Катя со своей мамой, бабушки с дедом по линии