гулял по комнате, вырываясь из земли, но лежащему на кровати человеку было тепло, по крайней мере, не холодно. Ведь он был укутан несколькими тяжелыми простынями, грязными и в какой-то полсти, но все же теплыми. Откуда-то сверху, как он подумал снаружи этой подземной ямы, доносился приглушенный свист ветра.
Попытавшись двинутся, он встретился с величайшим сопротивлением. Боль прошлась по всем закоулкам его тела. Он попытался вскрикнуть, но возглас замер на полпути.
И снова к нему пришел сон. Он забрал его сознание в бездонную яму забвения… тихо, в этой яме было так тихо.
Этой ночью к нему пришло сновидение. Он видел начало времен, точнее то, как его описывали в старинных летописях.
Странно, ведь в этом мире сны не снятся никому.
Но, тем не менее, сон был
Он видел, как из земли вырывается, раскалывая земную гладь и сотрясая целые континенты, Великий «Величественный» Храм Мира. Это название первобытные люди дали церкви еще до того, как научились писать, до того, как люди с других миров пришли к ним и не одарили их письменностью, научив «Шекспиру», «Достоевскому» и прочим Великим Мастерам Слова.
Позже его переименовали в Храм Созидания. Но этим названием никто не пользовался.
Он видел в своем сновидении то, как земля разверзается перед могуществом колоссальной постройки, то, как она сносит десятками, сотнями, дома и замки, сотнями, сотнями, сотнями. Никто не знает, зачем он появился и когда именно. Но его колоссальный шпиль можно было увидеть на просторах пяти из шести великих королевств.
Все это человек узнал от странствующих кочевников, которые,… а когда, он, собственно говоря, узнал обо всем этом? Ведь он родом из тех мест, откуда об этом величавом храме можно было лишь услышать.
Этот эпизод, как и многие другие, стерлись из его памяти. Их все унесла мертвая пустыня – то, что осталось от центрального королевства. Огромная руина, пустеющая в его голове, создающая внутри такую же смертельную скупость. Была лишь цель. Добраться до Храма и навеки прекратить разруху.
О большем ему помнить не следовало. Можно было с легкостью лишиться рассудка.
Сновидение исчезло. На смену ему пришло забытье. Так крепко и долго он еще никогда не спал.
По прошествии шестидесяти девяти чесов он пришел в себя. Воздух пропах керосином (свет зажегся в паре новых мест за тканью, которой он был огражден) и еще чем-то похожим на удобрения. Находясь в этом месте, он не мог ни сходить в туалет, ни отлить: все это за него делал организм. Он чувствовал тепло ниже живота, очень скоро тепло превратилось в холод.
Его изнутри начала разъедать ненависть к самому себе, к своей немощности. К тому, что пережив все страсти внешнего мира и оказавшись в безопасном месте (он на это надеялся) он чувствует себя таким беспомощным и ничтожным.
Комната внешне не изменилась, разве что, на тумбе, рядом с кроватью,