Правда гончих псов. Виртуальные приключения в эпоху Ивана Грозного и Бориса Годунова
один из стрельцов случайно выплеснул на его синие дорогие сапоги кружку с вином. Хотел было схватить нахала за шиворот и дать в морду, но передумал – не для того пришел, чтобы норов показывать. К Василию тут же подскочил целовальник Дементий, расторопно протер ему сапоги тряпицей, подпихнул локтем неуклюжего стрельца:
– Ну, басалай, уймись, не видишь кого мараешь!
– А что? – уставился мутным глазом стрелец на стряпчего. Вроде признал, а вроде и нет. На всякий случай кивнул, молча сел за стол.
– Водки? Рыжиков? Бараньих желудков? Прогнать бездельников? Московские стрельцы рядом, в момент этих вышибут, – кланялся кабатчик.
– Не надобно, позову, – ответил Василий.
Он прошел в дальний угол избы, где за массивным, потрескавшимся столом его поджидал Малява. Одет он был в черный груботканный балахон, завязанный тесемками под самым подбородком. На голове глубокая войлочная шляпа, какие носят местные крестьяне.
Вот ведь вырядился, – усмехнулся про себя Василий. – Прям лазутчик короля Сигизмунда Августа.
Перед Малявой стоял штоф то ли с медовухой, то ли с водкой и одна кружка.
На мою душу ничего не заказал, жаден как бес, – отметил стряпчий.
– Закуску себе что ли бы попросил, – сказал Василий.
– Зачем звал? – не поднимая глаз, спросил Горыня.
– Я тоже не люблю пустых слов.
Подозвал, глядевшего на него собачьими глазами целовальника, велел принести полштофа водки.
– Гороха с баранинкой, грибочков? – согнулся перед Губовым кабатчик.
Василий был в силе, единственный человек, которого так долго, почитай три года, держит при себе стряпчим царь. Прежних давно ужо вороны склевали. Все это в слободе знали, опасались Василия Губова и за то не любили. Поговаривали, что Васька тайно ублажает похотливую Марию Темрюковну. Благодаря тому и держится. Однажды слух докатился до царя. Тот без слов огрел Василия посохом, поднес кинжал к правому глазу:
– Истину ли сказывают про тебя, вымесок?
Василий собрал волю в кулак, знал – ежели дрогнет, точно конец. Спокойно ответил:
– А тебе что? Ты ведь Федьку Басманова привечаешь. Уж лучше пусть Мария со мной утехам придается, нежели с черкесами али татарами. Потомство хоть русское народится. Глядишь, нового царя настрогаем.
Государь оторопел. Такой дерзости он не ожидал. Да, разум терял от черных кудрей Федьки и его белых, тонких, как у девицы, рук и шеи. И в деле смыслит. Это он, Басманов, через своих родственников Плещеевых, уговорил Земский собор продолжить войну с Сигизмундом. И впрямь, с Балтийских земель дань знатную собирать можно, с наших то что возьмешь…? Никто ить не видал, как он с ним милуется. Только этот бес Васька знает. Нос длинный, как у ежа. Ишь, разошелся, осмелел, болдырь.
Потом вдруг расхохотался, отбросил кинжал:
– Смотри у меня. И тебя и Машку велю в пруду утопить. Блудлива княжна Кученей, да умна. Хоть и не люба,