нам для проведения тренировок. Бескрайняя бурая поверхность невадской пустыни под брюхом «Хищника» скользнула в сторону. В верхней части терминала, перед креслом пилота, размещался экран системы слежения, на котором отображалась подвижная карта мира, наподобие той, что используется сервисом «Google Maps». Мы могли помечать на ней цели, определять закрытые районы и даже отслеживать маршрут полета, который отображался маленькой розовой пиктограммой, символизирующей беспилотник.
Под экраном системы слежения располагался HUD-дисплей. У пилота на него выводились искусственный горизонт, данные о высоте и скорости полета, индикаторы курса, а также параметры работы двигателя. HUD-дисплей оператора средств обнаружения был лишен навигационно-пилотажных инструментов; вместо них на его HUD-дисплее отображались перекрестье прицела и индикаторная панель с данными о положении гондолы целеобнаружения и самой цели. И пилот, и оператор средств обнаружения получали идентичное изображение окружающей самолет местности, которое передавала закрепленная под его носом камера, или «шар».
Я отклонил ручку управления вбок. На циферблате компаса в углу экрана системы слежения замигал маленький розовый треугольник и стал поворачиваться в ту же сторону, в какую я отклонял ручку. Когда треугольник дополз до отметки «Юго-восток», я его остановил, отпустив ручку. Затем нажал на кнопку «TRIM» в верхней части ручки управления, тем самым давая самолету команду придерживаться этого направления.
– Хорошо, – сказал Гленн. – Обрати внимание, что отклик занимает пару секунд.
Летательный аппарат реагировал на команды, передаваемые посредством органов управления, с небольшой задержкой. Задержка обуславливалась расстоянием между самолетом и станцией наземного управления. При связи в режиме прямой видимости отклик был почти мгновенным. При управлении через спутник он мог достигать трех секунд. Вроде немного, но когда пытаешься точно следовать заданной траектории полета или выйти на курс атаки цели, эти три секунды, которые приходится ждать, пока сигнал дойдет до летательного аппарата, могут довести до бешенства.
В такие моменты я считал про себя:
Раз картошка, два картошка…
Управлять «Хищником» оказалось сложнее, чем обычным самолетом. Мне хотелось чувствовать летательный аппарат в полете, однако звука, по которому можно было бы судить о скорости или работе двигателя, не было. И не было чувства крыльев, которое могло предупредить об опасности сваливания или возникновения какой-либо неисправности. Я мог довольствоваться лишь обратной связью от пружинного механизма ручки управления самолетом, а также педалей и рычага управления двигателем, которые двигались слишком свободно. Из всех органов чувств я мог полагаться лишь на зрение, но «шар» слишком редко направлялся прямо на цель, чтобы признать его полезным. Так как при выполнении операций камера самолета в большинстве случаев смотрела на землю, полет выполнялся исключительно по приборам. Мне пришлось оставить