Вышли на пустынный пляж. Видно, народ предпочитал купаться и загорать до обеда.
Океан!
Его было так много, что вода перетекала в небо. Зрелище и прекрасное и подавляющее воображение своей мощью.
Стоял полный штиль. Солнце катило в зенит и заметало остатки утренней свежести в потаённые, синие тени.
Ярилов раскинул руки в стороны.
– Красотища!
Этуаль разделил его восторг:
– Кто бы спорил!
Штерн расстегнул рубаху и полной грудью вдыхал морской воздух.
– Прелестно!
Стар снял туфли. Начал торопливо раздеваться.
– Я – первый!
Бултыхнулись в вожделенную прохладу. Хрустальная гладь разбилась вдребезги. Миллионы её сверкающих осколков разлетелись в разные стороны.
– Хорошо!
Искупались от души. Так наплавались, что едва выползли на песок. И как водится после каторжной работы, им захотелось есть. Обильный обед в ближайшем кафе, или ресторане стал бы отличным продолжением дня. А дальше, младенческий послеобеденный сон.
Набрели на первое попавшееся кафе. В поисках прохлады уселись в глубине зала. Полумрак настраивал на лирический лад.
Снова доверились вкусу Этуаля, и тот, как всегда, оказался на высоте. Обед, на их оголодавший взгляд, показался сносным, учитывая, разумеется, возможности заведения.
Отведав довольно прилично приготовленного чоризо, Николай потянулся за салфеткой и обмер. На зеркальной поверхности прибора для салфеток отражался дверной проём с осторожно зыркающей головой. Подглядывающая голова имела явные признаки олигофрении на лице. Картинка была достаточно чёткой, чтобы не ошибиться в деталях. Это был старый знакомый!
Теперь у россиянина сомнений не осталось: за ними установлена слежка!
Он тихонечко толкнул локтем, сидящего рядом, американца.
– Джимми присмотрись внимательно к отражению на приборе для салфеток. Только, не оглядывайся назад. Спугнёшь птичку.
Американец с удивлением посмотрел сначала на россиянина, а потом на отражение.
Ярилов тихо спросил:
– Ну?
Стар заговорщически ответил:
– Вижу вход в зал и чью-то голову, выглядывающую из-за двери.
– Присмотрись внимательней к физиономии человека.
Стар прищурился.
– Напоминает олигофрена.
Ярилов усмехнулся.
– Этот тип тебе знаком?
Стар брезгливо поморщился:
– Ты шутишь, Ник!
Ярилов покачал головой.
– Должен тебя разочаровать, Джимми. Он тебе знаком. Это тот самый даун, которому ты позавчера удружил двадцатидолларовую купюру.
Американец недоверчиво посмотрел на россиянина.
– Что? Не может быть!
Ещё раз обратился к зеркальному прибору. На этот раз более заинтересованно. Но голова в отражении уже исчезла. Увы!
– Жаль.