и сразу начала мерещиться невероятная пакость. Господин Тарасов расхаживал по двору собственного особняка под ручку с каким-то гнусным субъектом: мохнатым, хвостатым, с собачьей мордой, покрытым с ног до головы зловонной бурой слизью. Коммерсант обращался к уроду с униженным раболепием, называл хозяином и регулярно лобызал под хвост.
Геннадия, стоявшего чуть поодаль, корежило от отвращения.
– Денежек желаешь?! – внезапно заметив начальника Службы безопасности, по-шакальи провизжал Андрей Михайлович. – О дружке закадычном Пастухове печешься?! На!!! Передай лично в руки!!! Болван Витька останется доволен!!!
Непонятно откуда к ногам Филимонова свалился обгорелый труп с изуродованным до неузнаваемости лицом.
– Господи Иисусе!!! – прошептал потрясенный Геннадий, осеняя себя крестным знамением. В ту же секунду молчавшее доселе хвостатое чудовище взревело страшным голосом, схватило Тарасова в охапку и с грохотом провалилось под землю…
Филимонов проснулся в холодном поту. Часы показывали половину седьмого утра. Геннадий утер влажный лоб, перевел дыхание, подошел к полуоткрытому окну (апрель двухтысячного года выдался на удивление теплым) и, облокотившись локтями о подоконник, закурил. В соседней комнате мирно посапывали жена Валя и пятилетний сынишка Игорь. Снаружи, в стиснутом с четырех сторон кирпичными коробками домов маленьком дворике, было пустынно. Только заспанная дворничиха тетя Маша лениво помахивала метлой, да пробуждающиеся раньше большинства людей птицы расселись на ветвях деревьев с набухшими почками и заливисто щебетали; то ли выясняли свои, птичьи отношения, то ли просто болтали. Кто знает?..
– Зарекался же не дымить на пустой желудок! – затягиваясь «Мальборо», с неудовольствием проворчал Филимонов. – Едрить твою налево! Утреннее «курительное» перханье обеспечено!
Будто в подтверждение произнесенных слов Геннадий надрывно закашлялся, схаркивая желтовато-коричневую никотиновую мокроту. Когда приступ утих, он мысленно ругнулся, затушил о карниз едва початую сигарету и отправился на кухню. Там Геннадий поставил чайник с водой на медленный огонь, проделал комплекс специальных упражнений, разминающих основные, «ударные»[9], мышцы и проветривающих легкие. Потом проследовал в ванную, принял контрастный душ, почистил зубы, критически ощупал колкую двухдневную щетину (бриться – не бриться?), решил: «А, пес с ней, обождет до завтра!», растерся докрасна махровым полотенцем, натянул плавки и вернулся обратно. Вода в чайнике как раз закипела.
Филимонов быстро приготовил объемистую чашку крепчайшего черного кофе, присел на табуретку и начал прихлебывать мелкими глоточками горьковатый, обжигающий напиток. Свинцовая муть в невыспавшемся мозгу постепенно рассеивалась, но виденный недавно омерзительный сон по-прежнему не шел из головы. Обычно Геннадий, следуя учению Православной Церкви, снам не особенно доверял, вернее, не принимал и не отвергал[10]. Однако сегодняшний… сегодняшний