нее ошейник и пару браслетов. Цепей не наблюдалось, так что свобода перемещения имелась, пусть и относительная. Соскользнув с громоздкого ложа, Люба принялась искать дверь в уборную. Ко входной подходить не имело пока никакого смысла – голая, контуженная, абсолютно не ориентирующаяся в пространстве и ситуации в целом. Труп еще этот… зверски убиенный… храбрости не прибавлял.
Найдя наконец комнатушку с жестяной ванной и таким же неприглядным горшком, она не стала выпендриваться и справила естественные потребности. После того как Люба полежала в инфекционном отделении детского стационара, ее вообще мало чем можно было шокировать. Да и не перед кем качать права, рассуждая об эстетике и техническом прогрессе. Как только закрылась крышка местного клозета, его охватила легкая дымка. Подождав пару минут, Любаня заинтригованно открыла отхожую посудину, в нос шибануло едким запахом хлорки.
– Надо же, какая занятная система самоочистки, – задумалась она. – Это что же получается, горшок-самобранка, только наоборот?.. Похоже, я опять сплю.
Возвратившись в спальню, Люба окончательно убедилась, что находится в готическом сне. Ну не могут быть в реальности такие отвратительные занавески! Да их попросту никто не станет производить из-за нерентабельности. Осталось разобраться, к чему весь этот антураж и специфическая бижутерия.
– Сон сном, а есть охота по-настоящему, – тяжко вздохнула она и открыла шкаф в поисках хоть какой-нибудь одежды.
Тяжелая рассохшаяся дверь отчаянно скрипела и всеми силами цеплялась за нижние выдвижные ящики. Но где ни пропадала русская женщина, особенно мать-одиночка! Что такое молоток и отвертка, она знала не понаслышке, что уж там, даже дрель была подвластна этим хрупким с виду ручкам.
Сначала Любу встретила бодрая моль, а потом поразил воображение шикарный набор черных мантий на все случаи жизни. Почему на все случаи? Да потому что они подходили абсолютно к любой фигуре и при хорошей фантазии могли трансформироваться как минимум в пять моделей платьев. Хотя кого обманывать, просто альтернативы нет.
– Так-с, ладно, что мы имеем? – Она тряхнула первой попавшейся мантией, выпуская на волю вековые залежи пыли. – Балахон черный, безразмерный, времен Аллы Борисовны в молодости, потом-то она куда развратнее стала одеваться.
Подпоясав рясу шнурком от балдахина, больше смахивавшим на хвосты тех жертв, из чьих шкур было изготовлено полотно, Люба посмотрелась в старинное ростовое зеркало. Отражение порадовало взлохмаченной шевелюрой, ортодоксальной хламидой и аксессуарами от дизайнера-извращенца. Лишь глаза, подчеркнутые темной одеждой, сияли, как два Громких океана. А что, если есть Тихий, значит, должен быть и Громкий? По крайней мере, Зойка была в этом абсолютно уверена.
– Зойка, заяц ты мой вертлявый. – Сердце неожиданно защемило. – Надеюсь, тебе такая фигня не снится!
Неожиданный стук отвлек ее от созерцания нового имиджа – это брякнула резко открытая дверь. Судя по силе инерции, открытая с ноги. Печально