плотно охватывающем шею, мельком глянула на гладко выбритый подбородок и выше…
Тут в голове все смешалось, завертелось, поплыло, и я очнулась на руках у Жюли. Она дула мне на лоб, обмахивая платочком. Рядом, покачиваясь с пятки на носок, как кобра на хвосте, стоял генерал. Я покосилась на его лицо, на котором отражалось нескрываемое недовольство, и снова отвела взгляд.
– Очнулись? – донесся ледяной голос генерала. – Прекрасно. Но где же мое вино?
Грубо оттолкнув плечом дворецкого, он прошел в дом.
Колени все еще подкашивались от слабости, Жюли поддерживала меня как могла.
– Что со мной? – выдавила я. – Почему…
– Я предупреждала, чтобы вы не смотрели на его сиятельство слишком долго, – шепнула Жюли. – Вы едва не упали в обморок, а могли бы и умереть.
Я стиснула зубы и, преодолевая слабость, прошла через холл. Ладно, разберемся позже, куда я попала и что со всем этим делать, живой бы остаться. Еще и с кухни доносились чудесные ароматы, и я вспомнила, что не ела с утра.
В столовой приглушенно горели свечи, воткнутые в латунные рожки. Их дрожащий свет отражался в полированной поверхности стола, занимавшего пространство от одной стены до другой, – такие я видела только в кино, и сервировка была тоже киношная, царская. Фарфоровые тарелки, блюда, бокалы на длинных изогнутых ножках, целая куча ложек и вилок… глаза разбежались, и я сразу вспомнила, как фрау Кёне наказала мне повторить правила этикета.
Фессалийский генерал и мой будущий супруг – вернее, супруг несчастной Мэрион, в теле которой так некстати оказалась я, – расположился на дальнем конце стола. На противоположном в бархатное кресло опустилась я, и Жюли тут же укрыла мое платье накрахмаленной салфеткой, а сама встала за плечом. Мачеха села от меня по правую руку, подошедший Якоб – по левую. А больше в доме господ не было, только слуги, тут же выбежавшие из кухни с закусками: вяленым мясом, салатом в хрустальных вазочках, оленьими языками, почками и запеканкой. За кресло генерала встал адъютант – молодой парень, ровесник Якоба. Он был одет в мундир попроще, по темно-синей курточке вилось серебряное шитье, светлые волосы были заплетены в маленькую косичку, и очков никаких не было, отчего я с облегчением вздохнула. Адъютант передал генералу пузатый бокал с вином, и тот вскинул руку в тосте:
– За дом Адлер-Кёне, столь радушно принявший меня сегодня. За фройлен Мэрион, мою будущую супругу.
И, не дожидаясь ответа, опрокинул бокал в глотку.
Мачеха с сынком переглянулись, но ничего не сказали. Якоб сделал пару глотков, фрау Кёне лишь смочила губы, а я и вовсе не притронулась. Не то от переживаний, не то от недомогания, но есть хотелось безумно. Я растерянно хлопала ресницами, соображая, какую из вилок взять, и вздрогнула, когда к уху наклонилась Жюли и тихонько шепнула:
– Берите эту.
Я с благодарностью похлопала ее по руке.
Тем временем внесли суп. Передо мной поставили маленькую миску и открыли крышечку. Я с блаженством