знает, кто убил Эдвина.
– Ну, наверное, это была шутка.
– Возможно. Карл ушел вскоре после нее, поднялся наверх поговорить с Джорджем, а я допила чай и вдруг вспомнила, что не сказала Элизабет о сегодняшней репетиции. Решила зайти к ней. Дверь была не заперта, в номере никого не было.
«Надо же, – подумал Фен, – тот, кто напал на Элизабет, не потрудился запереть за собой дверь. Какая оплошность. Конечно, если нападавшей не была сама Джоан».
Профессор внимательно посмотрел на нее.
А что, она вполне способна это сделать. Да, оперная дива, шарм и так далее, но за всем этим просматривается твердость и решительность. Но, с другой стороны, именно такие качества свидетельствовали против версии о виновности Джоан. Тот, кто напал на Элизабет, действовал необдуманно и как будто в панике.
– Я окликнула Элизабет, – продолжила Джоан, – но она не отозвалась. И все же мне показалось, в номере кто-то есть. Ощутилось какое-то движение. Я прислушалась и решила, что это в соседнем номере.
– В ванную комнату вы не заглядывали?
– Нет. Дверь была полуоткрыта, но я проверять не стала. – Она испытующе взглянула на Фена: – Профессор, скажите, с Элизабет что-то случилось?
– Пока нет. Но сегодня днем ее дважды пытались убить. Примерно в то время, когда вы заходили к ней в номер. Так что ваши наблюдения очень важны.
Джоан была потрясена.
– Убить Элизабет? Но почему?
Фен пожал плечами:
– Не знаю. Но давайте продолжим. Вы оставили на столе записку и что дальше?
– Записку? – недоумевающе спросила Джоан. – Ах да, конечно. Я написала записку, а потом пошла в театр. Вот и все.
– По пути в номер Элизабет и обратно вы кого-нибудь встретили?
– Кроме горничных, никого.
Фен представил, где мог скрываться нападавший. Скорее всего в туалете. Дальше по коридору совсем недалеко находится номер Пикока. А что, если злоумышленник вышел оттуда?
Фен отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи. Единственную новость, какую ему удалось получить из беседы с Джоан – что инспектор Мадж разрабатывает свои вздорные версии.
Он решительно поднялся на ноги.
– Ну как, я сдала экзамен? – спросила Джоан.
Фен улыбнулся:
– Да. На отлично.
Она выключила камин.
– Тогда пойдемте.
Глава 15
– Мне вдруг вспомнилась постановка «Саломеи» Рихарда Штрауса, – проговорила Джоан, когда они спускались по лестнице. – Я там пела заглавную партию. Это было довольно давно, когда у меня была хорошая фигура.
– У вас и сейчас прекрасная фигура, – совершенно искренне заметил Фен.
– Дело в том, что я была первой Саломеей, представшей перед мужской частью публики в том образе, какой они бы желали увидеть в «Танце семи покрывал» перед царем Иродом. Одежды на мне было тогда меньше, чем на любой из «девушек Уиндмилл»[18]. Но речь не об этом. Ирода пел Эдвин. – Джоан передернула плечами. – Насупившись, он сопротивлялся моим чарам, с обнаженным телом, грузный, толстый, совсем не соответствующий