песчинку вклада всё ещё превращают в жемчужину. А некоторые и с назидательной заботой напоминает, что «будущее ваших детей в ваших руках». А «Хопер»!.. Вышла эта речушка из кисейных берегов Волгоградской области и разлилась по всей стране, не зная границ. А «Селенга»? Та и вовсе, сказывают, через российские границы перетекла. Или «Русская недвижимость»?.. Нет, уважаемые господа-товарищи редакторы, не надо. Не надо из российских людей последних дураков делать, не надо пудрить им мозги. Неприлично, непорядочно даже как-то…
А тем временем слухи расползались с нарастающей силой, и чем дальше, тем беспокойнее. И у Василия Яковлевича начало внутри тревожно подмывать и холодком сердце окатывать. И эти слухи до сих пор ещё в ушах звучат:
– А «Ростислов-то» накрылся, и наглухо…
– «Селенга» с «Хопром» накрылась…
– «Русская недвижимость» приказала долго жить…
Соседи по дому, по дачам те слухи разносили.
Василий Яковлевич недоумевал. Как такое может быть?.. А договора?.. А деньги?.. И тут же его как будто бы подъегоривал кто-то: «Плакали ваши денежки! А договор… в другом офисе теперь используй, да смотри, не оцарапайся…»
Не поверил. Поехал в Калугу. И вначале в «Селенгу», что в ДК «Строителей» на площади Победы находится. Выбрали же местечко, в насмешку что ли над вкладчиками? На позор Площади Победы…
Приходит и видит: ДК на месте (если бы что случилось, то не примерно провалился бы в тартарары!). На витражах все ещё белый листочек «Селенги» – фирменный бренд (так теперь прозывают ярлыки разных компаний).
– Вот люди! Надо же… – с облегчением вздохнул Василий Яковлевич и усмехнулся на сарафанное и электронное радио. И несколько повеселевшим стал подниматься на второй этаж.
Однако, как только предстал перед железной дверью, закрытой и опечатанной, вновь усмехнулся, но уже кое-чему другому, и едва это «другое» не выразил вслух. И отчего-то стыд какой-то подкатил, глаза от прохожих отворачивать начал. Как будто попал впросак, и люди над ним насмехаются. Мужчина по коридору прошёл, и на лице ухмылка… Может так показалось – ведь нелепейшая ситуация. Тебя, как луковицу обшелушили, и ты сам себе этим луком глаза натёр. Без боли слезятся.
Все-таки Василий Яковлевич остановил одну женщину, служащую дворца культуры, та бегала с какими-то бумагами по этажу.
– Дочка, извини, пожалуйста, скажи мне, что тут стряслось? Почему «Селенга» закрылась?
Та хоть и смотрела на него спокойно, а в уголках глаз бесенята прыгали.
– Они, папаша, сбежали.
– То ись, как сбежали?
– Сбежали, да и всё. Вместе с вашими денежками.
– И… что же теперь?
– Не знаю, – пожала молодайка подбитыми ватином прямоугольными плечиками. – Тут они по утрам каждую пятницу теперь собираются. Не то митингуют, не то хором плачут. Приезжайте к девяти часам в пятницу, может, что