ходит теперь призраком да ещё утягивает в потусторонний мир других людей. А потом, в сумраке, выйдя на воздух, в холод зимы, я столкнулся с тихим мужчиной в светло-бежевой курточке и в широких штанах такого же цвета. Я тогда не знал, как выглядел пропавший, а потому, не сразу сообразив, не испугался. Он шёл, не замечая меня, прямо на меня с застывшим лицом, и казалось, как будто был он чуток размыт, смазан, как плохо сделанная фотография – неправильно выдержан фокус, понимаете?.. И от этого я насторожился. Правда, уже темно было, и я подумал, что потому и создаётся такой странный эффект. Да к тому же, сознаюсь, был я немного подшофе… но всё же я заметил вовремя, что прёт он прямо на меня – прёт и не помышляет делать в сторону ни одного малого шажочка, чтобы, значит, обойтись нам удачно. И я отошёл – пропустил его. А он… остановился! Всего на какую-то секунду, но этого было достаточно, чтобы меня прошиб озноб. В ту же самую одну-единственную секунду я допустил возможность всего, что слышал о пропавшем человеке, и теперь блуждающем… что, быть может, меня спасло, потому что я не стал с ним заигрывать – выдержал я наше противостояние, молча, не шевелясь, выдержал… Постоял он возле меня, поколебался – решая, по-видимому, что ему делать, – меня же озноб так и прошибает, так и обдаёт внутренним жаром. Не на шутку я испугался! Но он тронулся, и пошёл нужной ему дорогой, повернув за угол. Куда он направился, я не выяснял – не осмелился. Я предпочёл уйти оттуда не только как можно скорее, но и как можно дальше. Сел я пьяным за руль и кое-как добрался до своего села, где и проспался. А ранним утром поехал в Ярославль за товаром.
– Ну и что же? – удивился Михей. – С чего ты взял, что это был именно призрак, да ещё именно того, пропавшего человека?
– Да, – согласился Николай Сергеевич.
И оба выжидающе уставились на Петра.
– Почему? Да очень просто, господа мои дорогие и хорошие! Несколько дней я проезжал «Кольчугу» даже не глядя в её сторону. Где-то через пяток дней моё вечернее приключение стало подзабываться. На седьмой денёк, в субботу, я отважился, и снова подкатил сюда – всё, как обычно: вошёл, поздоровался, сделал скромный заказ. Сижу, слушая, кто что говорит. Чувствую себя не в своей тарелке, но креплюсь – сижу, жую. И тут сверху, из жилых комнат спускается постоялец, и ни какой-нибудь, а следователь из Москвы. Оказалось, что он занимается розыском одного пропавшего, и опрашивает всех, кто в то время мог здесь быть и видеть этого человека. Пропавшего то есть. Подошёл он и ко мне и протянул фото, мол, не видел ли я где-нибудь раньше этого мужчину? Волосы у меня на голове прям так сразу и зашевелились. Верно, я побледнел и, может, глаза выпучил, вспотел холодным потом, потому что следователь тут же присел напротив и говорит: «Говорите, я очень внимательно Вас слушаю! Ничего не бойтесь, если что, всё останется между нами». И что я должен был сказать? Вы представляете это? То, что я неделю назад столкнулся с этим человеком у стен «Кольчуги»?!! Но… мне вдруг