Ленский лебезил ради такого мизерного повода, как недолговечная милость какого-то временщика? Да никогда!
Ленский почувствовал, как предательская краска заливает грудь и шею, грозя вот-вот переметнуться на щеки. Вот же льстец! И как удачно подобрал момент! Но, что ему надо от него?
Он смотрел в торжествующие, сузившиеся от сдерживаемого смеха глаза Князева, с отчаянием роясь в поисках каких-нибудь приличествующих случаю слов, но пусто было в голове, пусто и безнадежно. Вконец ошалевшее сознание тщетно пыталось собрать воедино мысли, будто щепки унесенные морем разбуженного тщеславия. Улыбайся! Господи, говори же, говори, хоть, что-нибудь!
Ленский прокашлялся.
– Однако. Вы ставите меня в неловкое положение…
Одна из птиц вяло взмахнула крылом.
– Да бросьте вы. Стандартный набор эпитетов. Другого к вашей персоне не применить. Ведь, вы выиграли сегодня? Выиграли, несмотря ни на что, и достойны восхищения. Почему же я должен говорить о вас по-другому?
– Да, но…
– И никаких но. Я не терплю возражений, не забывайте – я сатрап. – Князев иронично усмехнулся.
Ленский с трудом вернулся к теме разговора.
– Тогда что же заставило меня искать встречи с вами?
Князев плотоядно улыбнулся.
– Думаете, скажу – долг? Ошибаетесь. Что-то другое.
– И что же?
– Не знаю. Пока не знаю. Мне нужно полная картина произошедшего в доме нашего неугомонного старичка, и тогда я, наверняка, смогу дать точное определение вашей заинтересованности. У меня, знаете ли, своя собственная система оценок.
Ленский снова почувствовал себя лягушкой, распятой под холодным объективом микроскопа. Всплеск раздражения внезапно оцарапал грудь, сорвав с языка каверзную реплику.
– А вы всех укладываете в свою систему? Не бывает проколов?
Лицо Князева неожиданно застыло жесткой маской.
– Никогда. И ваше поведение – лучшее тому подтверждение.
– Что вы имеете в виду?
Князев ухмыльнулся.
– Только то, что вам и в голову не пришло сказать, хоть, слово в оправдание своих коллег, защищая их от моих якобы беспочвенных нападок. – он с удовольствием рассмеялся. – Молчите? Это лишнее доказательство моей правоты – мои подчиненные меня не любят, более того, они меня боятся. А, между тем, что я сделал? Всего лишь устроил нагоняй нерадивым работникам, не справившимся со служебными обязанностями. – улыбка на миг сошла с его лица, оставив на нем надменное, скучливо-брюзгливое выражение.
Ленский представил себе одного из этих нерадивых работников, застрявшего где-то в бесконечных пробках по дороге сюда и невольно улыбнулся. Лицо Князева тут же оживилось.
– Ну, вот и хорошо, что вы относитесь к этому с юмором. – он придвинулся вместе с креслом к столу, заговорил сжато, напористо. – Будем считать, наше знакомство состоялось. Я надеюсь, у меня хватило осторожности