ничего не путаю, Башаев хотел застрелить вас сразу, не дожидаясь игры, и только вмешательство этого незнакомца дало вам шанс, который, надо отдать вам должное, вы блестяще использовали?
Ленский опустил голову. За незатейливостью формулировки ему послышалась скрытая насмешка, даже издевательство. Тебя бы на мое место, шутник, посмотрел бы я…
– Да, вы все верно поняли, – он открыто взглянул в насмешливое лицо Князева. – Однако, считаю своим долгом заявить, что подобное милосердие – милосердие мнимое, и никак не может оправдывать намерения, пусть даже и самые добрые. И уж совсем никак оно не отменяет угрозу расправы надо мной и моим сопровождающим. Исходя из этого…
– Конечно, конечно! – Князев замахал руками, растворив грациозные силуэты птичьих крыльев в толчее суматошного мельтешения. – Ради, Бога, не обижайтесь, я прекрасно понимаю ваши чувства. – его голос понизился, стал тихим, мягким. – Можете не упоминать все это в рапорте, это не обязательно. Достаточно того, что вы взяли на себя труд доложить мне лично. – он помолчал. – А теперь, я попрошу вас еще на несколько минут забыть об усталости и сосредоточиться. Я хотел бы узнать, как вы поладили с девчонкой?
Ленский замер. Сознание испуганно метнулось, чувство вины, какой-то стыдливой, неловкой, неожиданно овладело им, заставляя чувствовать себя безвольной амебой.
– Да, в общем-то, поладили, все в порядке, – он с готовностью смотрел в острые глаза Князева, изнывая от презрения к себе.
Ну, что, что с ним такое, в самом деле? Мысли соскочили с нити смысла, рассыпались грошовым бисером. Что говорить? И, ведь, надо что-то сказать!
– Видите ли, в чем дело… Кэти, то есть, наша девушка… она сейчас не дома, то есть, не у меня… – он замолчал, сам не понимая, что, зачем, для чего он это говорит.
Неожиданно до Ленского дошел весь ужас содеянного, и он содрогнулся, представив себе Кэти одну, в обществе юной и легкомысленной продавщицы. Одну, лишенную связи с ним, не имеющую возможности поговорить, пожаловаться, попросить о помощи. Он оцепенел, раздавленный, нокаутированный, безропотно ожидая, в какую форму выльется гнев начальника. Однако, тот молчал.
Ленский поднял на Князева глаза, неожиданно для себя увидел на лице у того снисходительную улыбку.
– Ох, Ленский, Ленский… Чего вы ждете? Того, что я вызову палача и отдам приказ расстрелять вас? Ну, конечно, я же – деспот, тиран, сатрап…
– А разве не так будет? – словно аквалангист, вынырнувший на поверхность, Ленский судорожно глотнул воздух. Кажется, где-то на небесах у него, действительно, завелся ангел-хранитель, причем, вполне себе бдительный и оперативный.
– Конечно, следовало бы устроить что-то вроде показательной казни, – птицы взлетели к подбородку Князева, сложились упругим мостиком. – Однако, я всегда подозревал, что в этом климате ротозейство передается воздушно-капельным путем, и заранее подстраховался.
Согласитесь, с моей