защищает их лучше, чем все остальные.
– Да ладно, – рассмеялась она. – Всегда можно найти лазейки.
– Каким образом?
– Втереться в доверие, например…
– А… Нечестной игрой то есть? Нечестная победа не настолько сладостна. Это скорее поражение.
– Почему поражение? – удивилась Клио.
– Если ты не можешь победить своими силами, значит, на самом деле ты слаб и проиграл. Это твое личное внутреннее поражение.
Несколько мгновений она задумчиво смотрела мне в глаза.
– Но если ты играешь честно, значит и твое сердце можно завоевать.
Я испытующе посмотрел на нее, прищурив глаза.
– Тем более что я даже не защищаюсь, – ответил я.
– Неужели? Почему же тогда оно до сих пор не находится в коллекции у какой-нибудь прекрасной синьорины? – наивно спросила она.
– Потому что я не намерен отдавать его в коллекцию.
– Неужели тебе никогда не хотелось по-настоящему любить и быть любимым? – возмущенно спросила она, сверкая своими синими глазами.
Я предполагал, что она интерпретирует мой ответ именно таким образом. И ни за что не догадается, как мне на самом деле хотелось бы этого. Только звезда, под которой я родился, видимо ничего не слышала о чувстве любви. Жаль, что она не смогла позаботиться о том, чтобы и я о нем ничего не слышал.
Я видел, что любовь существует. Она бродила вокруг меня, а я словно сидел под стеклянным куполом и наблюдал сквозь него за проявлениями любви… Мамы, ежедневно гуляющие со своими малышами и целующие их… Папы, радостно приходящие к ним вечером с работы… Пары с двумя-тремя детьми, шагающие, взявшись за руки, по рождественским ярмаркам в поисках подарков… Пожилые бабушки и дедушки во дворах, присматривающие уже за своими внуками и прожившие вместе не первый десяток лет… Все это было тем самым проявлением любви, за которым я всю жизнь наблюдал из-под своего прозрачного купола. Всех моих друзей любили родители, бабушки и дедушки, братья и сестры, а некоторых любили и жены с детьми… А я всю жизнь пытался вырваться из-под этого одинокого купола в поисках любви, пытался разбить его и вместе с ним свою ненужность. Увы, купол всегда следовал за мной, словно намагниченный, и накрывал меня сразу же, как только я пытался расправить крылья.
– Если когда-нибудь я найду настоящие чувства, я отдам свое сердце в безраздельное владение прекрасной синьорины, – сказал я, открыто глядя на нее.
Она смутилась от моей реплики, и щеки ее слегка порозовели. Она явно не ожидала такого ответа и не знала, что сказать.
– Так что? – сказала она, наконец. – Когда наше первое занятие?
– Сколько тебе лет? – спросил я.
– Вы не слишком-то вежливы, синьор инструктор! Невежливо спрашивать у женщины о возрасте, – казалось, смутилась она еще больше.
– А какие у Вас есть причины, чтобы скрывать свой возраст, уважаемая ученица? – полюбопытствовал я.
– Бывает масса причин, чтобы скрывать свой