Дмитрий Казаков

Высшая раса


Скачать книгу

разрывы снарядов тяжелого калибра и плещущуюся за веками боль Петр слышал разговор:

      – Отойдите, герр Лочи, – сказал, судя по голосу, морщинистый. – Мне не видно!

      – Вы же знаете, он не понимает по-нашему, – отозвался офицер.

      – Так переведите! А то я боюсь пропустить зрелище.

      Боль отступала, но очень медленно и неохотно. Петр судорожно дышал, закрыв глаза и впившись пальцами в подлокотники. Когда сумел поднять веки, на лице бригаденфюрера увидел откровенное удовольствие. Азиат все так же равнодушно улыбался.

      – Ты понял, что с тобой будет, если не станешь отвечать? – спросил допрашивающий офицер. – Повторяю вопрос – сколько русских войск в Вене?

      – Капитан Радлов, двадцатая гвардейская стрелковая дивизия, – прохрипел Петр, ухитрившись при этом издевательски ухмыльнуться.

      – Свинья! – Кулак офицера, затянутый в перчатку, пришел в соприкосновение с челюстью Петра. Было больно, но после предшествующих мучений – вполне терпимо.

      – Спокойнее, герр Хольтц, – сказал морщинистый. – Пусть наш тибетский друг попробует еще что-нибудь.

      Вновь зазвучала незнакомая речь. Петр закрыл глаза, готовясь к боли.

      Пальцы-сучки на этот раз коснулись шеи. Последовал ряд нажатий, и позвоночник словно вспыхнул. Яростное жжение распространилось по всей его длине, от копчика до затылка, проникло во внутренности, где заполыхал настоящий пожар.

      Петр изо всех сил сдерживал крик, что рвался через горло, как птица из ловушки. Руки и ноги дергались, а полоса на лбу впивалась в кожу, говоря о том, как напряжена шея. Будь путы менее прочными, пленник наверняка разорвал бы их.

      На этот раз боль не проходила дольше. Когда Петр смог открыть глаза, чувствовал себя так, словно его долго и беспощадно били. Болезненные ощущения остались почти в каждом органе…

      Лица нацистов сквозь пелену боли казались неправдоподобно большими и какими-то плоскими, словно блины.

      – Ну что, будешь отвечать, русская сволочь? – каркающим голосом произнес один из блинов.

      Петр улыбнулся и ответил как можно громче:

      – Капитан Радлов, двадцатая гвардейская стрелковая дивизия!

      Следующего прикосновения он не ощутил, просто мир вокруг исчез, а тело бросило в черный океан боли. Его волны причудливо швыряли то, что осталось от капитана Красной Армии, и в ушах безостановочно звенел чей-то вопль, похожий на вой.

      Океан отступил в тот миг, когда Петр понял, что кричит сам. Затем силы кончились, и крик перешел в сиплый хрип. Если бы не полоса кожи вокруг лба, то капитан, скорее всего, бился бы головой о спинку сиденья, пытаясь заглушить сверхъестественную боль обычной…

      Когда он снова смог соображать, ощутил резь в предплечье. С трудом сфокусировал взгляд и обнаружил, что порезал запястье о железный фиксатор. Кровь текла лениво, словно нехотя, прокладывала темную дорожку на странно белой, будто снег, коже.

      – Отвечай! – донесся голос допрашивавшего.

      – Капитан Радлов, двадцатая гвардейская стрелковая дивизия, – прошептал Петр, но