годом я находила со своими родителями все меньше точек соприкосновения, чувствуя себя в той квартире лишней. Мы были словно чужие, и наши отношения напоминали, скорее, общение соседей по коммуналке, а не ближайших кровных родственников. Нам практически не о чем было разговаривать, за исключением каких-то бытовых вопросов. Папу, казалось, не интересует ничего, кроме ежедневной порции крепкого алкоголя и вечернего просмотра новостей и политических передач по телевизору. Мама все чаще пропадала на работе, ссылаясь то на срочные совещания, то на проведение переговоров с важными клиентами, или на проведение инвентаризации на складе, в которой ей непременно нужно было участвовать. Я не знала, насколько все это было правдой, но сомневалась, что дело было только в служебных обязанностях. Иногда она запиралась в ванной и часами разговаривала с кем-то по телефону. Или особенно долго выбирала наряд и прихорашивалась перед зеркалом, собираясь якобы на встречу с партнерами. В те редкие моменты, когда оба вечерами оказывались дома, у них непременно вспыхивал скандал из-за какой-то мелочи, перераставший в бурное выяснение отношений и высказывание глубинных обид и недовольств. При этом о том, чтобы разъехаться или подать на развод, не было и речи. Складывалось впечатление, что обоим родителям нравилось так жить – будучи каждому в роли жертвы, которая не в силах ничего изменить и вынуждена лишь терпеть все тяготы и невзгоды совместной жизни с нелюбимым человеком. Только изменить-то было можно. Сначала я пыталась поговорить с ними об этом, но в дальнейшем оставила эти попытки. В лучшем случае на меня просто не обращали внимания, а в худшем я снова оказывалась в чем-то виновата. Зато у них всегда было, на что пожаловаться друзьям или соседям, а также чем объяснить свое плохое настроение и нереализованные мечты.
В «Доме подарков» я оказалась три года назад, после того, как та фирма, куда я устроилась сразу после окончания учебы, стала стремительно терять свои позиции, пытаясь поправить финансовое положение за счет сокращения существенной доли сотрудников. Практически сразу после этого переехала на съемное жилье. Лина Зеленская, моя ближайшая коллега, и еще две девушки с нашей компании снимали трехкомнатную квартиру в сорока минутах езды до работы. Одна из них, Маша, незадолго до моего появления в «Доме» вышла замуж и переехала в другой город. Ее комната пустовала, платить за нее приходилось Лине и Олесе, а жить с незнакомым человеком им не хотелось. И когда в одном из разговоров на обеденном перерыве я обмолвилась, что хочу съехать от родителей, с которыми меня связывают далеко не самые радужные отношения, и тем самым окончательно начать самостоятельную жизнь, Лина предложила жить с ними. Обе девушки вызывали у меня дружескую симпатию. Мы не сильно отличались по возрасту – Лина была старше меня на три года, Олеся – на полгода младше. Я надеялась,