для обитателей долины. Деревня мелькнула между отрогов.
Пара дымков, очень едких и трогательно тощих, курилась над сплетёнными из растительной ереси крышами. Дико думать, что это жилища Хорсов, учёных и поэтов, которым в небе было тесно.
Запах пищи – слабый и с пригорью, но чистый, натуральный. Они смотрели с необъяснимым чувством, явственно ощущая близость чего-то чужеродного, что никак не могло быть вызвано видом этих крыш.
Там кто-то бегал во дворике в отсутствие хозяев. Что-то чёрненькое и… неприятное.
За болотцем с клубящимся в воздухе выводком комаров угрюмое здание-гроб.
Домовина выстроена буквально на скорую руку. Вероятно, на особенные потребности обитателей не рассчитана, да они, как мрачно успел подумать Билл, тут не задерживались слишком долго.
На деревенской крыше опять что-то метнулось. Они почему-то отвели глаза. Этот быстрый силуэт что-то напомнил им, но вдумываться и утруждать себя поисками в памяти не хотелось.
– Ну, это, конечно, барак.
Они видели, как открываются ворота с другой стороны. Вернее, они услышали густой скрип, рвущий все их сердца разом. Заодно тишину предвечернюю нарушили звуки голосов. Окрики надзирателей не были особенно агрессивны, вероятно, сегодняшнее вторжение на территорию выбило их из колеи и поселило в мелких душах смутную мысль о возмездии.
Но скрип ворот перекрыл чей-то отчаянный вопль, почти сойдясь с ним «в жучок».
Что здесь делается?
– Не понимаю… – Сказал Ас.
Энкиду, прижимаясь плечом и ступнёй к стволу дерева, изобразил на лице паточную улыбку.
– Для того, чтобы понять, особого органа не требуется. – Лениво молвил он.
Шанни с тревогой и досадой заметила, что фиалковые глаза следят за командиром с тем выражением, которое стало появляться к концу путешествия всё чаще. По-моему, это называется ненависть.
Ас с тихим терпением ответил:
– И тем не менее, понять следует.
Билл зарезал:
– Ты ещё скажи – в чужой монастырь…
Шанни схватила за руку Аса, на сей раз задумавшегося над ответом.
– Слышите? – Шепнула.
Звук, еле слышный и оттого особенно надоедный, ибо хотелось и расслышать его получше и прекратить, вплёлся в негромкие деревенские вечерние звуки. Как-то этот звук соединялся в сознании с неприятной беготнёй по крышам… посмотрели – никого.
Комары, что ли?
Энкиду с сомнением отошёл и взобрался на покачивающийся камень.
– Не тот вид. Мелковаты.
Билл проворчал:
– Уже критикует. Ты, смотри, придерживай язык.
Энкиду спрыгнул и зачем-то присел возле камня. Шанни спросила:
– Ну, что ещё? Редкий вид уховёрток?
Энкиду отмахнулся.
– Так… мшиные шапочки, как на Нибиру.
И когда она отвернулась, показал Асу и Биллу, приподняв камень. Билл отшатнулся, Ас выпрямился.
Шанни окликнула их.
Они обогнули болотце и вышли