Золотарев взялся за половник: «Подставляйте кружку, товарищ Журавлева».
Волк издалека заметил слабый огонек, бьющийся в звездной ночи.
К вечеру метель угомонилась, они с Джоном быстро шли по слежавшемуся насту. Остановившись на перекур, Максим при свете фонарика сверился с картой:
– Осталось миновать высоту 880, – указал он на отметку, – потом спуск в долину, поворот на юг, и завтра-послезавтра мы увидим вышки бывшего Ивдельлага… – Джон дернул заросшей свалявшейся щетиной щекой:
– Настоящего Ивдельлага, ты хочешь сказать. Вы с Мартой правы. Берия, Серов, Шелепин… – Джон обвел глазами снежный простор, – не имеют значения. В империи зла, – он махнул на восток, – ничего не меняется…
Проверив боеприпасы в рюкзаках они решили, как выразился Волк, подумать об атаке на колонию позже:
– Мария сейчас должна быть здесь… – светящаяся точка окурка полетела в сугроб, – Иван Григорьевич утверждает, что она в горах, со студенческим лыжным походом. Я найду ее, и мы отправимся дальше… – по словам Волка, девочка знала об отце:
– Только она не долго не верила Князеву, – хмуро сказал Максим, – что немудрено. Ее воспитывали Журавлевы, пионеркой, комсомолкой. Чудо, что она захотела креститься, что пришла к Иисусу… – Волк взглянул в прозрачные глаза герцога:
– У Марии есть кольцо, – терпеливо добавил Максим, – она показывала драгоценность Ивану Григорьевичу. Кольцо мой дед подарил бабушке, Любови Григорьевне, в год убийства императора Александра Второго. Змейка из золота с платиной, с бриллиантовой осыпью…. – Джон вздохнул:
– Ты говорил, что отдал кольцо Тони… – он помолчал, – значит, она оставила вещицу в Куйбышеве, с Виллемом… – Волк потер ладони. Мороз, по его прикидкам, стоял градусов в тридцать. Холод пробирался даже в подбитые мехом перчатки:
– Оставила, – кивнул Максим, – пойми, Джон, нельзя отрывать девочку от семьи. Мария моя дочь, у нее есть братья… – Джон отозвался:
– Я все понимаю. Но девочка может и тебе не поверить… – он увидел упрямое выражение в голубых глазах:
– Я ее отец, – просто сказал Максим, – матушка не ушла, не позаботившись о нашей встрече. Она поручила Ивану Григорьевичу найти Машу, она сделала так, что я оказался здесь…
Джон иногда завидовал спокойной вере кузена:
– Он знает, что от него требует Бог, и делает это. Хотел бы и я не испытывать никаких сомнений… – он так и сказал Волку, когда они двинулись вперед. Закрыв лицо от ветра шарфом, Максим неразборчиво пробурчал:
– У Марты спроси насчет моих сомнений. Я в Москве, в сорок пятом году, тянул зачем-то, дурак. Я решил, что я ее недостоин. Она съездила к матушке, и сама мне во всем призналась. Она, как евангельская Марта, никогда бы не стала дожидаться благой вести… – из-за шарфа послышался короткий смешок, – она бы пошла навстречу Иисусу… – Джон обещал себе, вернувшись домой, поговорить с детьми:
– Марта