ларьком. Он заметил яркую обложку «Советского экрана». Хорошенькая блондинка, в строгом черном костюме, с комсомольским значком, серьезно посмотрела на него:
– «Первое дело», – прочел Наум Исаакович, – новый фильм о советской юстиции… – посмотрев в Суханово «Молодых львов», Эйтингон укрепился во мнении, что в СССР никогда такого не снимут:
– У нас отличные режиссеры, но их творческие стремления ни к чему не приводят. Партии требуется кино о советской юстиции, – он зевнул, – даже названия фильмов наводят скуку… – переведя взгляд на выход из универмага, Эйтингон замер.
Блондинка с обложки, в изящном черном пальто, и явно заграничной, широкополой шляпе, стояла у хорошо знакомой ему белой «Волги». Эйтингон узнал рыжие волосы женщины за рулем:
– Что здесь делает Саломея и для чего ей нужна актриса… – имя девушки вылетело у него из головы, но Эйтингон помнил, что она снималась в первом фильме о Горском:
– Она играла Фриду. То есть Фрида, разумеется, стала то ли Катей, то ли Таней, московской ткачихой… – он всмотрелся в обложку:
– Ее зовут Лада. Красивое имя, редкое. Лада Яринич… – женщины, судя по всему, прощались. «Волга» Саломеи поползла в сторону Петровки. Машину Эйтингона надежно скрывал чадящий грузовик. Актриса озиралась, видимо, в поисках такси. Охранники не успели даже рта раскрыть:
– Деньги у меня есть… – Наум Исаакович хлопнул дверью, – хорош бы я был без денег… – кинув на прилавок ларька рублевку, он схватил журнал:
– Цветы, надо найти цветы… – после восьмого марта южные мужики, торговавшие из-под полы мимозами, исчезали с московских улиц:
– Ладно, значит, будет повод к новой встрече… – усмехнулся Эйтингон, – а пока я возьму автограф… – выдернув на свет паркер, он сорвал с головы потрепанное, твидовое кепи:
– Прошу прощения… – вежливо сказал Наум Исаакович. Она повернулась, в голубых, больших глазах заиграло полуденное солнце:
– Вас, должно быть, осаждают такими просьбами, – он склонил поседевшую голову, – но не откажите в автографе поклоннику вашего таланта… – на белых щеках заиграл румянец. Девушка смущенно приняла журнал:
– Мне очень приятно, товарищ. Как вас зовут… – Эйтингон скрыл вздох:
– Котов. Товарищ Котов… – он следил за движением тонких пальцев, со свежим маникюром:
– Здесь есть парикмахерская на седьмом этаже. Зачем Саломее нужна актриса? Яринич ездила на венецианский фестиваль, я читал в газетах. Ее выпускают за границу… – на него пахнуло нежным ландышем, Наум Исаакович очнулся:
– Большое спасибо. Позвольте, я помогу вам поймать машину. На улице Горького больше такси, я вас провожу… – он ожидал, что охранники окажутся рядом с ним меньше чем через минуту:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив